Новое назначение
Шрифт:
Быстренько всех допросить, а потом разогнать по домам, не получилось. Когда вытащили из помещения мобилизационного пункта слегка помятого и оплеванного Семенова, отыскали местечко, где его можно допросить, из него полились признания, как вода из дырявого ведра. Ничего не скрывал, не отрицал, упирал на честность и пролетарское происхождение. Мол, сын пастуха, в армию добровольцем ушел, кается, просит простить.
А началось все с того, что командир взвода Семенов из самых лучших побуждений решил помочь своему непосредственному начальнику. Дескать, начальник особого отдела дивизии человек занятой и во всякие мелочи ему вникать недосуг. Спрашивается — зачем каждый раз докладывать товарищу Конасову об очередной партии офицеров или чиновников, которых сдают
Комиссару Спешилову пришлось самому сбегать в расположение бригады и привести сюда пару надежных взводов, чтобы разоружить и арестовать всех красноармейцев, приданных особому отделу, а особисту отправиться на обыск в казарму.
Корсаков оказался не у дел, но пообещал, что коли понадобиться прижигать язву капитализма, то он, как товарищ Троцкий, явится к нам с отрядом флотских, а пока пойдет на «Таймыр» сообщать, что с Аксеновым все в порядке.
К счастью, «мобилизаціонный пунктъ» имел несколько комнат. В одну — точную копию той, где сидели белогвардейцы, мы и определили бывших красноармейцев, а в еще одной я устроил допросную. Тут еще были какие-то комнаты, кабинеты, но смотреть их не пошел. Я же не собираюсь здесь задерживаться, правильно?
А вот двухведерный титан, обнаружившийся в одном из закутков, мне понравился, и я озадачил красноармейцев натаскать воды и вскипятить. И мне полезно, и заключенным не вредно.
Убедившись, что все при деле, решил еще разочек допросить командира взвода, теперь уже бывшего. Человек я отходчивый, но штыков, упиравшихся в спину, не забыл, равно как и хамства в отношение Галины. И как-то мне не верилось, что Семенов решил проявить инициативу из лучших побуждений. Никак не могу поверить, что он пастух и сын пастуха.
— Слушай, а отчего ты меня в контрики решил записать? — спросил я. — И не свисти, что неправильно начальника понял.
— Вот ей-богу, решил, что товарищ Конасов тебя, то есть вас, арестовать хочет, — начал креститься бывший командир взвода. — А мне что, я человек маленький. Приказано доставить, я и доставил. Ну ошибся малость, с кем не бывает? Я же у вас извинения попросил, что еще?
Странно, может быть, и на самом деле не врет? Если у парня в психике уже произошла некая трансформация, и он считает, что каждого, кого поручено лишь пригласить, требуется непременно арестовать, а потом расстрелять? Ладно здесь простой Ванька-взводный, а будь это человек повлиятельнее, вроде начальника особого отдела дивизии или комиссара Спешилова? Да такой половину Архангельска в тюрьму посадит, а вторую половину перестреляет. Нет, все равно что-то не сходится. Не верю.
— Семенов, а ты почему меня не стал обыскивать? — поинтересовался я.
— А чего тут обыскивать-то? — хохотнул бывший командир взвода. — Шинелка у тебя солдатская, шапка худая, чё с тебя взять-то?
— Вот это, например, — вытащил я из кармана шинели «дамский» пистолет.
— Ух ты, хорошая машинка, — с одобрением сказал Семенов. — И дорогая, наверное. Ниче, в следующий раз умнее буду. Увижу такого как ты, в грязной шинелке, обыщу, не побрезгую.
Похоже, до этого парня не доходят самые простые вещи, или он просто валяет ваньку.
— Слушай, Семенов, а ты так ничего и не понял? Не будет у тебя уже следующего раза.
— Да все я понял, — вздохнул бывший командир взвода. — От
Так-так, уже интересно.
— И кто еще сливки снимает, не подскажешь? — поинтересовался я.
— Не, не подскажу, — усмехнулся Семенов. — Ты, товарищ особоуполномоченный, как я понимаю, начальник большой, если самого особиста и комиссара бригады в разгон послал, но мне еще здесь жить.
— А ты уверен, что тебе долго жить осталось? — ласково поинтересовался я. — Тебе же, родной ты мой мародер, трижды расстрел положен.
— Э, погодите, товарищ уполномоченный, — заволновался Семенов. — Ну ладно, я виноват, что товарища из Москвы арестовал, а не к начальнику отвел, так разве за это расстреливают? Или ты шибко огорчился, что бабу твою обидели? Так на хрена тебе старуха сдалась? Была бы она помоложе, так еще ладно. Хочешь, я тебе прямо сегодня любую бабу найду? Молодую, да гладкую ...
От оплеухи Семенов слетел со стула. Не дело, конечно же, подследственных бить, но не выдержал.
— Жалобу в ВЧК можешь на меня написать самому товарищу Дзержинскому, — предложил я. — Бумажку дать?
— Не надо, — огрызнулся Семенов. — Ты этой бумажкой подотрись, начальничек.
О, наконец-то! А я-то ломал голову, как мне заставить его перестать валять деревенского дурачка. Великая вещь оплеуха. Именно не удар кулака, а чтобы было и больно, и обидно. Помнится, Антон Семенович Макаренко добился уважения у своих подопечных после оплеухи, отвешенной одному из балбесов. Стало быть, вся советская педагогика началась с простой затрещины. Есть у меня смутное подозрение, что у командира взвода уголовное прошлое, теперь же я в этом уверен на все сто процентов.
— Вижу, ты до призыва разгонщиком [1] был? — поинтересовался я.
— Ишь, умный какой, раскоцал, — покачал головой Семенов. — А как догадался?
— Так чего тут догадываться? — пожал я плечами. — Под деревенского дурачка косишь, а сложные слова выговариваешь, вроде — особоуполномоченный, да и манеры блатные не скроешь. Ты в Красную армию добровольцем пошел, чтобы лохов брить? Колись, детинушка, упираться уже нет смысла.
— Ага, держи карман шире, — осклабился уголовник. — Мне в армию впадлу идти. Силком затащили, думал, пару дней покантуюсь, сбегу. А нас на север отправили, и бежать-то отсюда некуда, леса кругом, будто не в армию попал, а дальнячок срубил [2] ! Кого тут на разгон брать? Нищета одна. Вон, до революции-то лафа была, а как война началась, вообще малина. Сколько мы спекулянтов да барыг обнесли, ой-мэй! Да на одной водке рыжья варили, в тузах ходили. Приходишь к такому гладкому в полицейской форме и говоришь — мол, «сухой» закон нарушаете, господин хороший. Хочешь спокойно жить — делись. Так он тебе столько «катенек» отслюнявит, живи да радуйся. А теперь что? Революция, мать ее ети! Все богатеи не то сдриснули, не то по застенкам сидят.
1
Разгонщик — мошенник, изымающий ценности под видом сотрудника правоохранительных органов.
2
Срубить на дальнячок — отбывать наказание на севере.
Эх, парень, тебе бы самую чуточку подождать, до нэпа. Ленька Пантелеев да Иван Николаев тоже под чекистов «косили», когда совбуров грабили. Кончили, правда, плохо, но это уже другой вопрос.
— А как в Архангельск пришли, мой взвод в подчинение особисту дали — вот, думаю, можно и развернуться. Конасов же дурак, дальше своего носа не видит, даже с бойцами познакомиться не соизволил, вот раздолье-то где. А коли у тебя парни верные, делом повязанные, можно такого наворотить, а потом за бугор свалить, если рыжья надыбать.