Новогодний номер

Гениальный Идиот

Двери уже почти закрылись, однако им решительно помешала бледная рука главного редактора «Отоко». Акаши стоял у лифта, внимательно глядя Куроко в глаза.

– Сбегаете, Тецуя?

– Я не хотел помешать празднеству, Акаши-сан, – вежливо поклонился Куроко.

– Кому как не вам принимать в нём непосредственное участие? –

спросил Акаши, по-прежнему удерживая дверь предплечьем и для верности зажав несчастный агрегат ещё и ногой. – Кроме того, я хотел спросить, кто вас нанял, чтобы вы проводили сеансы психотерапии в моей редакции? Или это был акт доброй воли?

Куроко, должно быть, не смог в должной мере скрыть своего удивления, потому что Акаши удовлетворённо кивнул и чуть склонил голову набок.

– Не хотите объяснять? – спросил Акаши, всё ещё борясь с уже недовольно звеневшими стальными дверями.

Куроко вышел из кабины исключительно из жалости к лифту, который, с облегчением замолчав, уехал вниз. Он стоял молча, опустив голову и философски созерцая слегка запачканные носы своих зимних ботинок, почти физически ощущая на себе внимательный взгляд Акаши.

– Знаете, как любит говорить мой отец? – начал Акаши и сделал паузу, вынудив тем самым собеседника поднять взгляд. – Он говорит, что профессионала всегда выдают его коронные приёмы. Огивары-куна ведь не существует, так? – уточнил он, с удовлетворением отмечая, как краснеют кончики ушей «стажёра».

– Это психологический приём, Акаши-сан, – пояснил Куроко, снова опуская голову. – Житейская история или совет, данный не психотерапевтом, а сторонним человеком, к примеру, другом или знакомым, подсознательно воспринимается пациентами более благосклонно.

– Пациентами, значит, – Акаши поджал губы.

– Мне стоило быть осторожнее, Акаши-сан, – подтвердил Куроко.

– Вам стоило также иметь в виду, что профессор Широганэ – превредный старикан, который никогда не даёт никому рекомендаций, – чуть улыбнулся Акаши. – А также то, что некоторые люди, вроде моей матери, совершенно не умеют хранить секреты – у них, как правило, всё написано

на лице, достаточно задать правильные вопросы. Однако всё это я понял, только когда вы уже открыли мне глаза. Как же вам удалось освоить журналистику в столь короткий срок? – продолжал допрос Акаши.

– Нет ничего невозможного для человека с интеллектом, Акаши-сан, – ответствовал Куроко. – К тому же, позиция стажёра не требует глубокого знания предмета. Я тоже никак не рассчитывал, что вы настолько осведомлены в психотерапии. Мои… заказчики были уверены, что вы не переносите психотерапевтов как класс, как, впрочем, и всех остальных врачей.

– Вы правы, психотерапевтов я терпеть не могу. Но, как выяснилось, не всех.

– Благодарю, Акаши-сан, – учтиво поклонился Тецуя.

– Я хочу предложить вам должность, Тецуя, – продолжил тот. – Как вы знаете, я уволил Лео…

– Позволили Мибучи-сану развиваться в более интересной для него области, – поправил Куроко. – Снабдив стартовым капиталом.

– Называйте это, как хотите. Я хочу предложить вам его должность. Вы зря на себя наговариваете, ваша заметка вышла неплохо. К тому же, я чувствую, что вы ещё нужны здесь, чтобы помочь мне отремонтировать «Отоко», как сказал бы многоуважаемый Огивара-кун, – Акаши сделал ударение на фамилии.

– То есть вы хотите, чтобы я какое-то время побыл вашим личным помощником вместо Мибучи-сана? – на всякий случай уточнил Куроко.

– Не то чтобы я стремился влезать в ваш разговор, – Лео появился в проёме стеклянной двери, подбоченившись. К стеклу прильнули любопытные лица журналистов. – Но вообще-то по трудовому договору я до сегодняшнего дня являлся заместителем главного редактора. Поэтому на твоём месте, умник, я бы соглашался, – для убедительности покивал он. – Тем более, что к писательству у тебя явный талант: Сей-чан зря говорить не станет. Кстати, после твоей хвалебной оды токийской полиции нашего добрейшего комиссара повысили.

– Так что вы думаете, Тецуя? – уточнил Акаши, вопросительно глядя на Куроко.

– Я думаю, – проговорил тот, посмотрев на ожидавших его ответа журналистов, – что Огивара-кун вряд ли меня поймёт, если я откажусь.