Новогодняя жена
Шрифт:
— Замечательно. Тогда пойдемте завтракать! Как нормальная, самая обычная семья. Ведь мы не скоро еще раз сядем вместе за обеденный стол.
О, спасибо, девочка. Я сразу вспомнила о своей обиде на графа и отвела взгляд. Но ладошку Анахель приняла. Другой рукой она взяла ладонь папы и счастливая повела нас в столовую. В ее взгляде появилась жизнь, которой я не увидела в день своего появления в замке. Психика детей крайне подвижна. Ее можно уничтожить за несколько минут, но можно и воскресить. Не щелчком пальцев, конечно, но тоже весьма быстро. Мне нравились
В лавандовой столовой слуги сервировали пышный завтрак, словно отъезд хозяйской дочери — это праздник. На тарелках дымился пышный омлет с каким-то соусом и грибами, в центре стола возвышалась стопка ароматных блинов, окруженная креманками с разными вареньями, и мой излюбленный кофекао источал умопомрачительный аромат, призывая забыть все обиды хотя бы на время завтрака.
Арман решил за мной поухаживать и отодвинул стул. С надменным выражением лица прошла мимо и села на соседний, напротив Анахель. «В» — война! Я не шутки шучу.
Но граф, похоже, крепкий орешек и решил сесть не во главе стола, а рядом со мной, на тот самый стул, который для меня отодвинул. От Анахель это не ускользнуло. Девочка внимательно посмотрела на меня, затем на отца, заправила салфетку в декольте и вежливо произнесла:
— Приятного аппетита.
— Приятного аппетита, — ответили мы с Арманом, как ни в чем не бывало, и приступили к трапезе.
36. Уроки воспитания родителей
Если честно, я чувствовала себя неловко. Анахель смотрела на нас, как директорша смотрит на родителей нерадивого ребенка, которых она вызвала в свой кабинет, чтобы отчитать. Мы даже сидели напротив нее, и это лишь больше усиливало ощущение.
— Анахель, дорогая, не подашь вон тот красненький джем?
Арман перехватил креманку — она стояла возле него — и протянул мне.
— Что-то передумала. Лучше возьму вот эту, — переставила к себе желтое варенье, вроде бы из абрикосов, и приступила к блинам.
Первое, о чем задумаюсь после возвращения домой — питание. Блин, я уже привыкла, что готовит Жобер, не надо посуду мыть, а выбор и вкус блюд — выше всяких похвал. Если я сварганю яичницу на оливковом масле с лучком на завтрак — это уже высокая кухня. А так обходимся бутербродами сыр-колбаса-огурец и по работам. Обед в столовой или кафешке, на ужин — пельмени или сосиски, пару раз в неделю заказываем суши или пиццу. Неплохо, конечно, все как у всех, но Жобера хочу. Запеканки и жаркое хочу. Лебедя! Разве я не достойна лебедя с яблоком в заднице?
Грустно вздохнула, понимая, что в лучшем случае мне светят сардельки вместо сосисок и пресловутое яблоко, отдельно от лебединой задницы, но уж явно не Жобер. Ладно, закатала губу, ем и улыбаюсь Анахель. Она уже что-то заподозрила.
— Что между вами происходит? — словно прочитав мои мысли, спросила девочка.
— Между кем? — переспросила, невинно похлопав глазками.
— Вы ведете себя странно. Это из-за моего отъезда?
— Для меня это стало полной неожиданностью, — сказала, прожевав. — Удивлена, что отец посвятил тебя в свои планы, а не поставил перед фактом.
— Отец считает, так будет лучше для меня и моего дара. Дочь должна слушаться отца, — Анахель невесело улыбнулась и перевела взгляд на тарелку, словно ополовиненный блин мог похвалить ее за послушание.
Дочь должна иметь свое мнение и голову на плечах! А, если, отец скажет в костер прыгнуть? Спросит, как высоко прыгать что ли и нужно ли разбежаться?
— Знаете, — Анахель медленно промокнула салфеткой губы, заставив нас изрядно понервничать после этого многозначительного слова. — Я считаю, что вам давно стоит поговорить. И вы подумаете над своим поведением! Наедине друг с другом.
Анахель поднялась и направилась к выходу. Возле дверей она остановилась и произнесла:
— В вашем распоряжении час, используйте это время с толком.
Мы с мужем поняли, о чем говорит Анахель только тогда, когда скрежетнул замок.
— Анахель? — возмутилась я, вскочив с места.
— Советую отойти от двери и, папа, никакой магии!
По столовой пронеслась алая дымка и за панорамными окнами мы увидели несколько оренаров. Это помощники девочки? Какие миленькие! Ой!
Оренары, очень похожие на объевшихся долгопятов, показали мне острые зубы. Желание почесать им пузико вмиг пропало.
— Надеюсь, я доступно объяснила? — задорно поинтересовалась юная шантажистка из-за дверей.
Дымка схлынула и оренары пропали, но явно оставались где-то поблизости. Мы с Арманом прислушались к удаляющимся шагам. Анахель ушла! Ушла, но помощники-то ее остались. И в чем суть, оренары могут слушаться хозяина только тогда, когда у него магия есть. Или когда происходит Необъяснимая фигня, вроде той, что связала меня и Эргата. Только я до этого момента знала, что у Анахель есть магия.
— Анахель! — крикнул граф, дернув ручку двери. Без энтузиазма. Так и хотелось сказать «Не верю!».
— Она ушла, Арман. Постараемся не убить друг друга за этот час. Разойдемся в разные стороны и притворимся, что не видим друг друга!
Так и поступила. Отошла к окну, любуясь переливами снежинок под ленивыми солнечными лучами.
— Ты не удивилась, увидев оренаров. Как давно ты знаешь? Как давно они ей присягнули?
Молчать. Графа нет. Игнорировать — значит не реагировать ни на что. Тем более на провокации. Мучайся, Арман! Мучайся!
— Кристин, это важно. Это может изменить все!
Блин, кто еще тут мучается — вопрос!
— Порядочно. Я знаю об этом порядочно.
— И не сказала мне? — изумился граф.
— Я умею держать секреты. Анахель попросила не распространяться об этом. Но, коль скоро она показала тебе свои возможности, я больше могу не скрывать.
— Какие проявления ты замечала? Зеленые эманации и искры, посерение кожи, возможно, эфирные цветы или что-то, связанное с землей?
— Ничего из сказанного. Но вот жар, такой, что плавится ткань, искры с ладоней, языки пламени в глазах — это было.