Новосёлы
Шрифт:
Вратари отряхиваются, занимают оборону. Вася зло сопит, отплёвывается.
Опять мчимся с Серёжей в атаку с обеих сторон. Дыр-р-р! Дор-р-р! Подпрыгнули ловить мячи Вася и Жора – и стукнулись лбами. Повалились, как кегли, лежат, щупают шишки. А в воротах – два гола!
Ещё по восемь ударов осталось.
Свистит ветер в ушах, вьётся пыль из-под копыт, мчат два богатыря на соловьёв-разбойников! Трах-тарарах!!! Вратарь Жора сидит почему-то на вратаре Васе. Но чудо – мячи отбиты!
Вася кряхтит,
– Ты нарочно?! Нарочно, пузач, лезешь на меня?
– Ну-ка повтори! Повтори, что ты сказал, – и я тебя по самую шляпку в землю вгоню! Как гвоздь! – суёт ему Жора под нос толстый кулак.
Развели их, разняли. Уложил бы Жора Васю одной левой.
Опять отбегаем с Серёжей подальше от ворот.
На четвёртом ударе вратари толкнули плечом друг друга, словно хотели погреться, упали на четвереньки. Ещё два гола!
На пятом Вася присел позади Жоры, и тот кувырк через него вверх ногами!
На шестом они схватили не свои мячи…
На седьмом Вася ринулся на столб, будто хотел снести его лбом, а Жора проехал на животе больше метра.
На восьмом «поцеловался» со столбом Жора…
На девятом вратари подпрыгнули и схватили друг друга за головы…
Вася посинел от злости.
А грязные оба! А вывалянные! Как будто их нарочно таскали и волочили по земле…
На десятом ударе оба распластались в воротах – один в одну сторону головой, другой – в другую. И не захотели вставать…
Серёжа подбежал к Васе и начал считать:
– Раз!.. Два!.. Три!..
Как судья на ринге над поверженным боксёром.
Потом Жора медленно поднялся, немного стряхнул с себя пыль и грязь и сказал:
– А теперь вы!
Но только мы стали с Серёжей в ворота, как послышались из окон голоса наших мам. Как нарочно!
– Домой! Быстренько домой – ужинать!
И мы пошли домой. Дово-о-ольные!
А Вася тащился сзади и скрипел зубами:
– Завтра – ваша очередь! Слышите?! Не выкрутитесь!..
ПУТЬ ДАЛЕКИЙ ДО КВАРТИРЫ…
Если кто думает, что со двора до дома, до своей квартиры можно дойти быстро, тот ошибается. Он просто не жил в новом доме.
Серёжа, правда, помчался так, будто его хватала за пятки белая лохматая собачонка – есть такая, оказывается, у Галки-девятиклассницы из не нашего подъезда. Они только вчера вселились. А смелая у Галки эта собачонка! Выставит волосатую морду меж прутьев балкона и тявкает на каждого.
– Когда мы жили на старой квартире, я когда хотел, тогда и приходил домой, – похвастался Жора. – У меня был свой ключ… Вот здесь
– Ври больше! – сказал Вася. – Кто тебе доверит ключ?
– Вру-у?! – Жора набрал полную грудь воздуха. – Провалиться на этом месте!
Вася не стал его слушать. Сунул голову в подвальное окошко и замер. Потом ещё глубже залез – одни ноги в сандалетах торчат.
– О-о, здесь какие-то глиняные трубы… – выполз он.
Поднял кирпич – и туда. Бух!
И я, и Жора сунули головы по обе стороны Васи. Темно, ничего не видно.
– Сам ты врёшь! – сказал Жора, вставая. – Глиняных не бывает.
– Чтоб и я провалился! – поклялся, как Жора, Вася.
Мы снова залезли в окно. Тьма, хоть за нос хватай!
Жора поднялся, схватил Васю за ноги – дёрг! В подвале сразу посветлело.
И правда: в самом низу у подвальной стены две серые трубы. Толстые, как Жора. И не гладкие, а такие, как будто их наспех лепили руками. Где ударил Васин кирпич, глина отпала, видно что-то лохматое… Или нет – деревянное…
– Трубы не из глины, а из войлока! – заспорил я.
– Ты что, слепой? Глиняные! – Вася хватался то за мои ноги, то за Жорины.
Мы отбрыкивались, не подпуская его к окошку.
Тогда Вася – раз! – сорвал с моих ног босоножки и щекотнул мне пятки.
– А-а-а! – задёргал я ногами, рванулся вперёд и… кувырк в подвал!
Ойкнул с перепугу Жора… «Ха-ха-ха!» – долетел уже откуда-то издалека довольный Васин смех.
Я грохнулся головой о трубу, в глазах сверкнули зелено-красные круги… Меня швырнуло через голову – пятками в какие-то доски.
В окошке не видно Жоры, в подвале светло. Ноги мои задраны не на доски, а на дощатую дверь. На ней синей краской выписано «34». На метр влево ещё одна дверь – «33», направо – «35».
«А-а… – понял я. – Это сарайчики, наверное, кладовки…»
В подвале снова потемнело, в окне – шорох. Послышался испуганный, таинственный шёпот Жоры:
– Женя, ты здесь? Эй!.. Я хотел Васю поймать – не догнал…
«Ну да! Поймаешь ты эту ящерицу!» – мелькнуло у меня.
Я молчал и не шевелился. Мне было неплохо лежать. Затылок – на прохладной глиняной трубе, ноги кверху… Красота! Хоть сто лет лежи, лишь бы еду на верёвочке спускали.
В окошке стало совсем темно. Я поднял глаза и увидел над собой испуганное Жоркино лицо. Быстренько зажмурился, затаил дыхание.
– Женька, ты живой? – Голос у Жоры слезливый. Бормочет: – Убился, наверное, не шевелится…
И тогда я жутко застонал:
– О-о-у-ым-м!!!
И пятками в дверь – грох!
– А-яй! – заверещал Жора.
С подоконника посыпался на меня мусор. Я поднялся, протёр глаза. Жоркино «А-яй!» замирало: побежал, наверно, в дом, на четвёртый этаж, в нашу квартиру.