Новые горизонты
Шрифт:
— Александр Владимирович, он в вас с левой руки пытался целиться, — стал оправдываться казак.
С досады захотелось выматериться от всей души, но лишь зубами скрипнул да рукой махнул.
— За колдуном пригляди.
Эх, Саша, едрить твою бога душу! Надо было этому мордатому говоруну оба плеча прострелить, чтоб и не рыпался. Неправильно ты его характер просчитал, ой неправильно! Чё-ёрт! Неужели оборвалась одна из ниточек, ведущая к наглому "хозяину"?
К моему большому удивлению, ямщик был ещё жив и, зажимая рукой рану в груди, даже смог высказать парочку нецензурных выражений в мой адрес,
— Не лежится спокойно? — миролюбиво поинтересовался я и услышал в ответ очередную порцию ругани. Ты смотри-ка, хорошо держится, поганец! Боль от ран должна быть очень сильной.
— Вижу, ты за лето деньжат хозяину насобирал. Небось, сундучок, что вы тащили, полон злата-серебра?
— Пусть тебе, байстрюк8, то серебро, кха... поперёк горла встанет.
— Да я, вообще-то, серебро не ем.
— Ничё-ничё! Хозяин с тебя, кха... семь шкур спустит. Попомни мои слова, на каторгу босой пойдёшь. Уж ныне-то Сапожников ему подсобит.
Какая знакомая фамилия!
— Сапожников? Пётр Иванович?
Утвердительным ответом мне послужил довольный оскал ямщика. У-у, как всё запущено! Это ж канский городничий, что помог мне дворянством обзавестись. Выходит, он кроме денежных махинаций с имуществом богатых покойничков ещё и шашни с бандитами водит. И по-видимому, достаточно плотно, ведь говорун меня байстрюком обозвал, значит, знает, гад, о том, что я на самом деле незаконнорождённый. Ну и о моём подложном дворянстве, скорее всего, тоже осведомлён, а поделиться с ним такой информацией мог лишь Пётр Иванович.
В памяти сразу всплыли его хитрая рожа и пышные усы. Ох уж этот ус-сатый градоначальник! Чувствовал я, с двойным дном сей человечек, но такого, признаться, не ожидал. Это что же получается, в Канске некий "хозяин" нашёл себе опору в лице городничего? Спелись голубки? Тогда становится понятно, почему мне весной так нагло претензии выдвигались, — наверно, посчитали, сволочи, что в случае чего припугнут меня разоблачением. Любопытно, уж не сам ли Сапожников предложил такой финт ушами? Хм, да не... рисковать из-за каких-то пяти тысяч усатый не будет, не того полёта птичка. Вероятно, это частная инициатива "хозяина".
В свете новой информации возникает вопрос: а не организовал ли городничий гибель Патрушевых в целях присвоения их имущества? А что, с такими-то помощничками вполне мог на полную катушку позлодействовать.
Мозги на остаточном адреналине работали быстро, все размышления проскочили за пару секунд, но масштабы задницы, в которую удалось попасть, меня немного ошеломили. Глядя на ухмыляющегося говоруна, я выдавил только:
— Во не живётся-то вам в Канске тихо-мирно, — и замер от новой мысли. — Э-э, погоди-ка. Уж не надумал ли твой хозяин в Красноярск перебираться?
— То не мово ума дело. Кха... кха.
Ага, так я тебе и поверил!
— Как зовут-то хозяина твоего?
— Найдёт он тя, х-х... кха... узнаешь.
Он опять растянул губы в улыбке, и из уголка рта тонкой струйкой потекла кровь. Да-а, неправильно
— Покаялся бы перед смертью-то.
— Там... кха... покаюсь... х-х.
Слегка дёрнулся, рука, зажимавшая рану, расслабилась, а взгляд остекленел. Всё. Конец. Так ведь, стервец, и отошёл в мир иной с улыбочкой на лице. Что ж, бывает и такое в жизни: дерьмовый человек, а ушёл достойно.
Ладно, Саша, просчёты и ошибки ты и потом обмозгуешь, сейчас же следует с тунгусом разобраться. Нужен ли нам свидетель? Вот вопрос так вопрос!
— Эй, колдун! Можешь встать.
Даже не пошевелился. Ну да, "чукча в чуме ждёт рассвета". Подхожу, присаживаюсь рядом и тихонько спрашиваю:
— Жить хочешь?
О, сразу ожил, голову поднял:
— Хочу, смерть, хочу!
— Не понял: смерти хочешь?
— Ты смерть. Я жить хочу.
— М-м, ясно. А почему считаешь меня смертью?
— Знаю.
О как! Всё просто и сердито.
— И чья же я, по-твоему, смерть?
— Плохих людей.
М-да, смешно. Я покачал головой. А ведь мне интересен стал этот старик и убивать его совсем расхотелось. Спрашивается, каким макаром мог попасть шаман в бандитскую шайку? Коренные сибирские народности ни с каторжанами, ни с бандитами стараются не общаться.
— И что ж ты, старый... — очень хотелось сказать "пень", — с плохими людьми по лесу шастаешь? Вводишь, понимаешь ли, честных людей в искушение тебя пристрелить.
— Лечить взяли.
— И где ж больной?
— Умер.
Нормально, блин!
— И где умер?
— Полдня назад идти. У пещер умер.
Разговор начал меня малость раздражать: старик выдавал какие-то короткие, рубленые фразы, и хоть на понятном русском языке, но, чтобы разобраться в ходе событий, приходилось эти фразы из него почти клещами вытягивать.
— Тогда на кой хрен ты с варнаками сюда причапал?
— Сказали, помогай — сундук в город носи, там отпустим.
Ха, так бы и отпустили они его... с ножом в спине, на все четыре стороны. И что, чёрт возьми, мне с ним делать? Убивать рука уже не поднимется. К Софье Марковне на беседу отвезти? О-о, хорошая мысль, она быстро разберётся с этим... дремучим жителем тайги.
— Ладно, вставай. Поможешь могилки копать, — я тяжело вздохнул, — а после расскажешь всё более подробно.
Дальнейшие сборы и похороны пролетели мимо меня. Пока шаман копал общую могилку лопатой, принесённой покойничками, Василий успел проверить их вещи и стащил тела к выкапываемой яме. Я в это время изображал стоящего на стрёме и прикидывал, как же выкрутиться из создавшегося положения. Отвлёкся, лишь когда казак подозвал к сундуку с деньгами.
Всего четыре увесистых мешочка с серебряными монетами, на взгляд три тысячи рублей, не больше. И никакого тебе, Сашок, золота, никаких бумажных денег. Золотые горы, нарисованные воображением, поманили и растаяли. Ну... видать, не судьба. Откровенно говоря, не сильно я и расстроился, азарт в душе уже прогорел и пеплом покрылся. Теперь для меня важнее решить, как с канской мафией разобраться, а золото... Да бог с ним, наживём ещё.