Новые мифы мегаполиса (Антология)
Шрифт:
— А оборотни — тоже объекты?
— Да, хотя они — старые мифы. И они образовались другим путем. Фактически на сегодняшний день оборотни — один из немногих уцелевших видов истинно биологических объектов. Мы не вычеркиваем, а только ограничиваем их.
Катя скосила глаза и заметила, что Сэм вылез из-под стола и внимательно слушает Ковалева. Ковалев тоже увидел и усмехнулся:
— Подслушивает.
— Да он всегда подслушивает. А что значит — ограничиваете?
— Оборотни делятся на дееспособных и недееспособных. Дееспособные — это люди, перекидывающиеся в животных. Они не очень любят городской шум, но даже в Москве их несколько сотен семей. Они стоят у нас на учете, но в целом мы стараемся не мешать им жить. Чаще помогаем. Проводим инструктажи, психотерапию в детстве, поддерживаем при социализации, если необходимо. Это, в сущности, такие же люди, как мы с вами, только немного особенные. Полнолуние на них не влияет, это детские сказки и к тому же не про них изначально, большинство московских особей ни разу в жизни не перекидывалось, и родители их не перекидывались. А недееспособные — это животные, перекидывающиеся в людей. Такие, как овчарка и негр из ваших снов. Они чрезвычайно умны в животном облике, но немы и социально беззащитны в человеческом. Без хозяина-человека прожить не могут. Увы, несмотря на то, что в подавляющем большинстве случаев такие оборотни, безусловно, лояльны к людям, обычному человеку не разрешается держать их дома.
До Кати внезапно дошло. Она осела на табуретку, уронила руки на колени. Сэм, почуяв угрозу, подобрался к ней поближе.
— И Сэм…
— Оборотень.
— Вы обманули меня. Вы втерлись в доверие. Если бы я знала, на километр не подпустила бы вас. И я не отдам собаку. Идите в прокуратуру доказывайте, что это оборотень, я посмотрю, как вы станете объяснять судье, что существуют оборотни, — очень спокойно сказала Катя, а Сэм вызывающе тявкнул. — И вообще этот негр мне только снился. А в жизни у меня самая обычная беспородная собака со всеми сделанными прививками, и налоги я плачу исправно.
Ковалев нисколько не обиделся.
— Тем не менее ваш песик — оборотень, и любая экспертиза это покажет. Овчарка и негр — это он. Я долго не понимал, как беспородная собака могла спугнуть Серого Мужика, а ларчик просто открывался: ваш Сэм считает себя овчаркой.
Катя невольно вспомнила, как песик вел себя именно с овчарками, и не нашла, что возразить.
— Знаете, как у нас некоторые — родословные дворянские придумывают, кровные связи с известными фамилиями ищут? Вот так и ваш песик. Уверен, что он овчарка, только маленькая. Ну, потому что родители старые или болел часто.
— А почему негр?
— Не знаю. Может быть, потому, что корни его семьи — африканские, от фараоновых собак. А может, потому, что масть черная. Так ли это важно?
— Нисколько не важно.
Ковалев помолчал.
— У меня в детстве была лайка-оборотень. Мы двадцать лет прятали ее от цензоров. Оборотни живут в среднем дольше, чем обычные собаки. Она умерла у меня на руках. От старости. Я не согласен с тем, что оборотней надо непременно изымать из семей. Они ведь как приемные дети. И чувствуют себя членами семьи. Да, у нас прекрасный питомник, но это — детский дом. Вот, — он достал визитку, протянул ее Кате, — на всякий случай. У оборотней крепкое здоровье, но всякое бывает. Это ветклиника, где их лечат. Директор там понимающий. А заодно вас проинструктируют, как правильно обращаться с оборотнем, если вас угораздило взять его в свой дом. Частным порядком проинструктируют. Там, в той клинике, — наша официальная оппозиция.
Он поднялся и, не прощаясь, ушел.
Катя задумчиво потрепала собаку по ушам, потом засмеялась и тут же умолкла: в пустой квартире смех показался ей больным.
Господи, ну и бред…
Очередной кошмар уже не удивил Катю. На этот раз все произошло прямо во дворе ее дома, около подъезда. Серый Мужик выскочил из кустов и кинулся на нее, но Катя была с негром — и негр немедленно включился в борьбу. Он получил несколько ран, но сломал Серому хребет.
Проснувшись, Катя решила не звонить Ковалеву. После вчерашнего разговора остался неприятный осадок, и к тому же погиб Серый, а не жертва.
На работе ее не расспрашивали, и Катя молчала почти целый день. Подспудно она готовилась к очередному звонку от очередного следователя — но никто ее не побеспокоил. И Ковалев тоже. Значит, делала вывод Катя, никто не погиб. Вот и славно.
И только подъезжая к своей станции метро, она увидела подозрительного мужика. Нет, не Серого. Вполне обычного, грузинской наружности, немолодого. Просто он старался не упустить ее из виду и, когда она для проверки пошла в супермаркет, поперся за ней. Ничего не купил, но повторял все ее движения. Держался в пяти метрах, не дальше и не ближе. Проклятие, подумала Катя. Попыталась от него отделаться — какое там!
В подъезд она влетела бегом. И уже поднимаясь на второй этаж, услыхала, как открывается дверь и шумно сопит грузин, торопясь догнать Катю. А сверху доносился истошный собачий лай — в квартире бесновался Сэм. Катя, не помня себя, влетела в прихожую, отпихнула Сэма, чтоб не выскочил, и быстро заперлась на все замки. Сэм замолчал, но смотрел на дверь, и шерсть на загривке стояла дыбом.
От внезапного телефонного звонка Катя чуть не вскрикнула. Но это был Ковалев.
— Катя, — деловито сказал он, — не пугайтесь так, это наш оперативник.
— Кто?
— Да грузин, которого вы заставили побегать.
— А почему у меня собака с ума сходит?
— Ну уж не из-за него. Почему вы не позвонили и не сказали, что был еще один сон? Или не было?
— Не было, — соврала Катя.
— Хорошо. — Ковалев явно не поверил ей, но спорить не стал. — Постарайтесь до вечера не выходить из квартиры. Хотя бы до моего звонка.
— Не могу. У меня собака не выгуляна. А у собаки, знаете ли, насущные потребности.
Ковалев очень тяжело вздохнул.
— Хорошо, — сказал он. — Через полчаса. Сейчас подъедет еще одна бригада, проверит ваш подъезд.
Конечно, пока шла проверка, набежала тучка и закапал дождик. Катя накинула ветровку, взяла Сэма на поводок и после разрешающего звонка открыла дверь. Не спеша спустилась на первый этаж, проверила почтовый ящик. До выхода оставался шаг, когда Катя поняла, что в руке у нее — пустой поводок. Сэм вывернулся из ошейника и исчез. Катя растерянно тряхнула кожаным ремешком, оглянулась — и едва успела отшатнуться.
Боль опалила щеку. Катя смотрела в глаза Серого Мужика, а он занес нож для второго удара. Катя сама не поняла, как ей удалось нащупать кнопку домофона и вывалиться наружу ровно за миг до того, как клинок ударил в лицо. Нож со скрежетом проехал по железной двери. Катя неслась без оглядки, зато с криком. Серый наступал ей на пятки. И где-то позади отчаянно визжала собака.
Как-то отстраненно Катя заметила, что улица совершенно пустая. Нет бабушек, молодняка с пивом и мамаш с колясками. И обещанных оперов нет. Дождик, да. Но почему нет совсем никого, как в фильме ужасов?! Нога поскользнулась, и Катя со всего разгону грохнулась, хорошо на газон, а не на асфальт. Грохнулась и перекатилась на спину, готовая отбиваться до последнего.