Новые мифы мегаполиса (Антология)
Шрифт:
— Слушай, а где ж мой Пичугин?
— А он все там же. Стоит, тебя дожидается.
— Как это стоит? Сколько ж ему там стоять? Я тут не один час уже ковыряюсь.
— Сколько тебе надо, столько и будет стоять. Штука вся в том, что там время не движется, пока мы здесь. Ну, как тебе сказать… В общем, откуда мы пришли, туда и вернемся. В то же место и в ту же секунду. И сиди тут хоть неделю, никто не заметит, что нас не было.
— Так ты и сейф сюда притащил! — осенило Бустова.
— Какой еще сейф?
— Сам знаешь какой. Из магазина который. Ты его здесь разделывал, поэтому никто и не слышал. И резак у тебя был автономный — пневматический, потому что тут розеток не имеется. Признавайся, на работе инструмент позаимствовал?
— Начальник, я ж сказал: про магазины и сейфы разговора у нас не будет.
— Ладно уж, рассказывай дальше, фокусник. Я слышал, ты в институте экзамены на отлично сдал. Тоже через это дело? Небось кучу учебников в кладовке припас.
— Да я много чего через эту кладовку сделал. — Голос Драницкого вдруг стал бесцветным. — Только все как-то не в масть. Ну, сдал я эти экзамены, а дальше-то что? Хотелось же работу хорошую отыскать. А хороших мест не так много, и все заняты сыновьями да кумовьями. Я малость покумекал и придумал. Решил из себя вундеркиндера состроить. Набрался духу, пришел к начальству и говорю: давайте любую теоретическую задачу — решу в три минуты. Там посмеялись и говорят: ну, сделай-ка нам расчет такого вот узла, а то у нас целый отдел бьется. У меня в институте от этих расчетов мозги отнимались, а что поделать-то? Я — сюда. Не вылезал четверо суток, веришь? Книг тонну перекопал, все чуть ли не заново проходить пришлось. Ну, сделал кое-что. Не совсем то, конечно, но себя показал, блеснул, можно сказать.
— И что? Дали работу?
— Ну, дали… Неплохая должность была, в «почтовом ящике», с надбавками, с перспективой. Только мне ж пришлось репутацию как-то подтверждать. Там уже привыкли, чуть какой вопрос — ко мне. А я чуть что — сюда, к справочникам, к учебникам. Уже тошнило от этих учебников, а никуда не денешься.
— А поумней ничего не смог придумать, чем ходячей энциклопедией работать?
— Пробовал. — Драницкий тяжело вздохнул. — Много всякого пробовал. Только по должности меня так и не повысили. Людьми управлять — дело такое, что никакая тайная комната не поможет. А ведь как я старался… Я им показал, что могу сутками работать, без сна и перекуров. Мне ж не трудно, захотел отдохнуть, поспать, поесть — сразу сюда. Вернулся свеженький, никто и не заметил, что отлучался.
«Удобная штука — эта тайная комната, — подумал Бустов. — Легко жить, когда к любой закавыке есть время подготовиться. И опять же всегда есть куда баб водить. Только вот как-то знобит меня от этих перспектив. Недоброе здесь что-то…»
— Привык я к этому месту, — сетовал Драницкий. — Барахла сюда разного натащил, наверно, десять грузовиков. Чуть что — сразу сюда. Девушке хочешь понравиться — скорей сюда, стихотворение выучить, зубы почистить… Разговор про футбол с начальством надо поддержать — опять сюда, спортивную газету прочитать. Да и просто, надоест все — есть куда спрятаться.
— Ты тут небось полжизни провел?
— Ну, не полжизни, но немало. — Драницкий тяжело вздохнул.
— Потому и выглядишь на пятьдесят, хотя самому тридцать пять.
— Это и обидно. Все зря. Никакого толку. А жизнь проходит. Я, начальник, даже часов дома не держу. Потому что только посмотрю на циферблат — выть хочется. Ненавижу часы.
— Насколько я понял, — вкрадчиво проговорил Бустов, — ты решил жизнь одним махом улучшить. И подломил магазинчик с золотом. Думал, сразу миллионером станешь. А между тем, воровать тоже надо уметь. Это ремесло еще похитрей, чем твоя инженерия.
— Начальник…
— Да ладно, Драницкий, молчи уж. Я не протокол пишу, я просто с тобой разговариваю. Странный ты вор, Драницкий. Другой бы на твоем месте масштабно работал. Ты ж с такими способностями можешь героин тоннами через границы возить. Или оружие эшелонами поставлять без всякого риска. А попался на сраной ювелирной лавочке.
— Да какой героин… — горестно проговорил Драницкий. — Где я возьму твой героин?
— Ну, здесь я тебе не советчик. Нет героина — и слава богу.
Драницкий еще долго исповедовался, рассказывал, как он пробовал применять свою тайную кладовку в разных целях и все больше неудачно. Чувствовалось, что давно хотел кому-то все это рассказать. Бустову в конце концов даже жаль его стало.
— Ты мне вот что объясни, — сказал он. — Неужели ни разу не задумался, что это за место такое, как оно существует, как ты сюда просачиваешься. Это же научная сенсация. Тебя, если по-хорошему, надо в стеклянный ящик посадить и каждый день опыты ставить.
— Не имеете права! — вскинулся Драницкий. И с горечью добавил: — Почем мне знать, как оно все устроено. Тут ведь ничего не происходит, тут всегда только темнота и тишина.
— Ну, ты все-таки инженер, должен склад мысли иметь определенный. Что, даже никакой версии нет?
— Что стоят эти версии? А вообще я так думаю. У всего есть своя обратная сторона. У любой варежки своя изнанка. Вот и мы с тобой сейчас на такой обратной стороне. Вот, скажем, йоги — они умеют всякие чудеса делать. Без еды жить, без воздуха, исчезать на время, предметы из воздуха доставать. Может, они как раз обратную сторону используют?
— Йоги… — усмехнулся Бустов. — Ты еще скажи, фокусники своих кроликов из обратной стороны достают.
— А почем нам знать? Может, и фокусники.
— Вот лучше бы ты фокусником устроился. Больше бы заработал.
— Ну да, фокусником… — обиженно пробормотал Драницкий. — Прямо вот приду и скажу: вот он я, возьмите меня фокусником. Кому я там нужен?
— В этом и вся твоя беда, Драницкий, что везде чувствуешь себя ненужным и неподходящим. И никакой волшебный дар тут не поможет.
— Начальник, — жалобно проговорил Драницкий. — Отпусти меня, а? Ну, неужели тебе так хочется меня в тюрьму засунуть?
— Ничего мне уже не хочется. Был бы ты матерый ворюга — тогда да, дело ясное. А теперь я уж и не знаю, что с тобой, дураком, делать.
— Отпусти. Все равно не докажешь. Я ж брошки тут спрячу, и все. Как и в тот раз.
Бустов некоторое время размышлял. И любые размышления подводили к одному и тому же решению.
— В общем, так, Драницкий. Цацки ты мне возвращаешь — это раз. Больше мне не попадаешься — два. И иди на все четыре стороны, чтоб больше я тебя не видел.