Новые Миры Айзека Азимова. Том 4
Шрифт:
— Осужденного доставят в космопорт, откуда он первым же транспортом будет отправлен в пожизненную ссылку.
Дженкинс вздрогнул, но не произнес ни слова.
Паркинсон содрогнулся. «Многие ли из нас, — подумал он, — сознают чудовищную несоразмерность этой кары по сравнению с проступком Дженкинса? Когда же люди станут настолько человечны, чтобы отменить наказание ссылкой? Неужели кто-то из телезрителей способен сейчас без угрызений совести смотреть на несчастного, которому до конца своих дней суждено мыкаться на той планете среди странных, злобных существ и вдобавок в совершенно
Необходимое условие
Key Item
Необходимое условие
Джек Уивер в полном отчаянии выбрался из недр Мультивака. Тодд Немерсон, сидевший у пульта, спросил:
— Ничего нового?
— Ничего, — сказал Уивер, — ничего, ничего, ровным счетом ничего! И совершенно непонятно, что же могло случиться.
— Тем не менее он не работает.
— Хорошо тебе рассуждать, сидя в кресле.
— Я не рассуждаю, я думаю.
— Он думает! — Уивер горько усмехнулся. Немерсон беспокойно заерзал в кресле:
— А почему бы и нет? Шесть бригад кибернетиков носятся по коридорам Мультивака и за три дня ничего не отыскали. Почему бы ради разнообразия кому-то и не начать думать?
— Думай не думай, ничего не изменится. Надо найти поломку. Где-то, очевидно, произошло замыкание.
— Вряд ли все так просто, Джек.
— Кто говорит, что просто? Ты знаешь, сколько в нем миллионов ячеек и контактов?
— И все-таки ты неправ. Если бы речь шла о реле или контакте, Мультивак использовал бы резервные линии, сам бы уж как-нибудь отыскал неполадку и сумел бы поставить нас об этом в известность. Вся беда в том, что Мультивак не только не отвечает на вопросы, он не может сообщить нам, что с ним стряслось. А между тем, если мы не поможем ему, в городах начнется переполох. Мировая экономика координируется Мультиваком, и все об этом отлично знают.
— Кстати, я тоже знаю. Что это изменит?
— Думать надо. Мы что-то упускаем. Пойми, Джек, за последние сто лет все самые выдающиеся умы кибернетики старались усложнить Мультивак. Сегодня он может почти все — в том числе говорить и слушать нас. Практически по сложности он уже не уступает человеческому мозгу. Мы до сих пор не можем полностью разгадать человеческий мозг — почему же мы претендуем на полное понимание Мультивака?
— Ну вот, еще немного, и ты скажешь, что Мультивак разумен.
— А почему бы и нет? — Немерсон задумался. — Почему бы и нет? Можем ли мы утверждать, что Мультивак не пересек ту тонкую, условную черту, которая отделяет машину от мыслящего существа? Да и существует ли эта черта? Если мозг количественно сложней Мультивака, а мы все продолжаем усложнять Мультивак, в какой точке…
Немерсон погрузился в молчание.
— К чему все это? — раздраженно спросил Уивер. — Даже допустим, что Мультивак разумен. Неужели это поможет нам найти поломку?
— Поможет, потому что мы сможем подойти к нему с человеческими мерками. Допустим, тебе задали вопрос, какой будет цена на пшеницу следующим летом, а ты не ответил. Почему ты не ответил?
— Потому что я этого не знаю! А Мультивак знает. Он, а не я, обладает всей нужной информацией. Пользуясь этой информацией, он может предсказывать тенденции в политике, экономике или, к примеру, в метеорологии. И мы отлично знаем, что он может, — он это не раз делал.
— Ну хорошо. Тогда допустим, я задал тебе вопрос, ты знаешь ответ на него, но мне его не сообщаешь. Почему?
— Потому что у меня опухоль мозга, — огрызнулся Уивер, — потому что я потерял сознание. Потому что я в стельку пьян. И наконец, черт побери, потому что я сломался! Именно это мы и стараемся установить. Мы пытаемся отыскать место, где произошла поломка. Мы пытаемся отыскать необходимое условие его работы.
— И не нашли. — Немерсон поднялся с кресла. — Послушай, Джек, на каком вопросе Мультивак замолчал?
— Откуда мне помнить? Прокрутить тебе пленку?
— Не надо. Скажи, работая с Мультиваком, ты ведь ведешь с ним беседу?
— Так положено. Это терапия.
— Да, да, конечно, терапия. Мы делаем вид, что Мультивак — разумное существо, чтобы не переживать: ах, машина умнее меня! Из металлического чудовища делаем этакого отца-батюшку.
— Объясняй это, как тебе удобнее.
— Но это же самообман, и ты отлично об этом знаешь! Такой сложный компьютер, как Мультивак, должен говорить и слушать. Недостаточно только закладывать в него вопросы и получать ответы. На определенном уровне сложности Мультивак должен казаться разумным, потому что он действительно разумен. Слушай, Джек, задай мне тот, последний вопрос. Я хочу испытать мою собственную реакцию на него.
— Вот еще глупости, — отмахнулся Уивер.
— Прошу тебя.
Уивер был в полном отчаянии и к тому же смертельно устал. Иначе он вряд ли подчинился бы такой просьбе. Он сделал вид, что закладывает программу в Мультивак, и начал говорить, как говорил всегда в такие минуты. Он высказал свое мнение о неполадках в сельском хозяйстве, вспомнил о новом уравнении ракетной струи, о пятнах на Солнце…
Вначале он говорил через силу, но постепенно привычка взяла свое, и, к тому моменту когда он кончал работу, так увлекся, что чуть было не хлопнул Тодда Немерсона по груди, желая ему успеха.
— Ну хорошо, — закончил он. — Обработай информацию и быстренько выдай ответ.
Несколько секунд Джек Уивер стоял, глубоко дыша, вновь переживая волнение власти над самым гигантским и сложным творением человеческих рук и человеческого разума. Потом спохватился и смущенно пробормотал:
— Ну вот… вот и все.
— По крайней мере теперь я знаю, — сказал Немерсон, — почему я на месте Мультивака не стал бы тебе отвечать. Джек, очисти Мультивак. Попроси всех ремонтников выбраться изнутри. А потом снова заложи программу. Я сам буду говорить.