Новые Миры Айзека Азимова. Том 4

Азимов Айзек

— Давай постоим здесь, — сказал Джордж жене. — Кажется, они снова собрались полакомиться сахарной ватой. Если я ошибаюсь, готов затолкать в себя дюжину порций в качестве извинения. Правда, боюсь, что от одного ее вида меня вывернет наизнанку.

— Очень хорошо тебя понимаю. Смотри, они и своего мальчика пичкают этой дрянью.

— Я предложил Саккаросу гамбургер, но он состроил брезгливую гримасу и отказался. Конечно, гамбургерами сыт не будешь, но после сахарной ваты — это же пища богов!

— Да уж, сахарной они теперь сыты на всю оставшуюся жизнь. А я хотела угостить ее апельсиновым соком,

и она отскочила от меня с таким испуганным видом, как будто я собиралась выплеснуть ей этот сок в лицо. Можно подумать, что они никогда не бывали в парке, и все им здесь в новинку.

— Возможно, — Джордж и Лилиан медленно шли вслед за Саккаросами. — Смотри, Лил, собираются тучи.

Мистер Саккарос, приложив к уху приемник, озабоченно смотрел на небо.

— Ага, — сказал Джордж, — он тоже это заметил. Доллар против пятидесяти, что сейчас наши милые соседи запросятся домой.

Не успел он договорить, как Саккаросы обступили его с трех сторон, вежливые, но явно взволнованные. О да, они замечательно отдохнули и в самое ближайшее время непременно пригласят Райтов к себе, но сейчас, к сожалению, им нужно срочно вернуться домой, потому что надвигается гроза.

Миссис Саккарос была чрезвычайно огорчена, что столь многообещающий прогноз погоды не оправдался.

Джордж попытался их успокоить:

— В нашем климате трудно предсказать погоду с абсолютной точностью. Но даже если начнется гроза, а этого, кстати, может и не случиться, она продлится не более получаса.

Его увещевания не подействовали — миссис Саккарос, нервно комкая в руке носовой платок, вся дрожала, а у Саккароса-младшего в глазах уже стояли слезы.

— Ну хорошо, хорошо, поехали домой, — покорно сказал Джордж.

Дорога назад показалась Джорджу бесконечной. Все молчали, зато оглушительно верещал радиоприемник. Мистер Саккарос то и дело щелкал переключателем — бюро погоды по всем станциям предвещало кратковременные грозы с ливнями.

Саккарос-младший вдруг громко объявил, что барометр падает. Его мать, обхватив ладонью подбородок, устремила скорбный взгляд в небеса, а потом спросила у Джорджа, нельзя ли прибавить скорость.

— Погода и в самом деле портится, — откликнулась Лилиан, желая показать своей новой подруге, что разделяет ее озабоченность. Джордж, впрочем, услышал, как она хмыкнула себе под нос: «Ну и дела!»

Ветер клубил пыль над проезжей частью, когда машина влетела в улицу, на которой они жили. Кроны деревьев шелестели зловеще. Блеснула молния.

— Друзья, через пару минут вы будете дома, — сказал Джордж.

Он остановил машину возле дома Саккаросов и открыл заднюю дверцу. На щеку ему упала первая капля. Да, они вернулись как раз вовремя.

Саккаросы, бледные, бормоча слова благодарности, выбрались из машины и что есть мочи припустили по длинной садовой дорожке.

— Ну и дела, — сказала Лилиан. — Можно подумать, что они…

И тут небеса разверзлись, и хлынул такой ливень, как будто там, наверху, прорвало плотину. По крыше машины забарабанили мириады увесистых капель. Не добежав до своего дома, Саккаросы остановились и в отчаянии запрокинули головы. С каждой секундой их лица под водяными струями теряли очертания. Саккаросы на глазах уменьшались в росте, сморщивались, у них подкашивались ноги. Еще

миг — и на садовой дорожке ничего от них не осталось, кроме трех кучек мокрой слипшейся одежды.

Райты в ужасе взирали на происшедшее. Наконец, Лилиан нашла в себе силы закончить начатую фразу:

— …они сахарные и боятся растаять!

Сборник «Ранний Азимов» принес издательству «Даблдэй» неплохие деньги, и тогда там решили выпустить целую серию книг, представляющих ранний период творчества того или иного писателя — если, конечно, он проработал в жанре фантастики достаточно долго, чтобы иметь этот самый период. Второй в серии вышла книга моего старого доброго приятеля Лестера Дель Рея («Ранний Дель Рей», Даблдэй, 1975).

Лестер в отличие от меня обошелся без автобиографических экскурсов, но придумал кое-что похитрее — в послесловиях к рассказам он излагает свои взгляды на то, как следует сочинять научную фантастику.

Я с удовольствием поступил бы точно так же, если бы знал, как ее следует сочинять и как сочинять вообще что бы то ни было. Дело в том, что я-то пишу исключительно по наитию. Тем не менее и мне иногда приходят в голову кое-какие соображения, касающиеся трудностей писательского ремесла. Одним из них я хочу поделиться с начинающими писателями в связи с рассказом «Дождик, дождик, перестань!» По возможности избегайте реалий времени. Они привязывают действие к определенному историческому моменту и только отвлекают читателя. Например, в моем рассказе упоминается некий Шондиест, бейсболист. Кто теперь его помнит? Вот вы, скажем, помните? Но даже если помните, какое значение имеет для вас тот факт, что события в рассказе происходят не сегодня, а пятнадцать лет назад? Да, я посвятил множество страниц объяснениям, как и при каких обстоятельствах возникали мои ранние вещи, но ведь это совсем другое дело. Мы же с вами приятели.

Итак, я продолжал трудиться на поприще научно-популярной литературы. Весной 59-го Леон Свирски из «Бэйзик Букс» уговорил меня засесть за «Путеводитель по науке для здравомыслящих людей», довольно объемистое сочинение, увидевшее свет в 60-м. Это была моя первая большая удача. Критики встретили книгу доброжелательно, и мой годовой доход внезапно вырос вдвое. Но, как вы понимаете, старался я не только ради денег. Между тем семейство мое увеличилось, я начал искать дополнительные источники заработка и поэтому вернулся к фантастике.

В марте 65-го издатель «Гэлэкси» Фредерик Пол, преемник Горация Голда, как раз вознамерился снова сбить меня с пути истинного, каковым я считал писание научно-популярных книг. Фред прислал мне картинку, которую собирался запустить на обложку журнала. «Сочини для нас что-нибудь, — писал он, — с картинкой тебе будет легче».

Картинка мне, однако, ничуть не помогла. На ней крупным планом было изображено скорбное лицо мужчины в шлеме космонавта. На заднем плане виднелось еще несколько грубо сколоченных крестов, и на верхушке каждого из них — по шлему. Я смотрел на эту картинку и не мог придумать ничего путного.