Новые небеса
Шрифт:
Он помолчал. Потом сказал твердо.
– Я абсолютно уверен, что Кейта никогда, ни при каких обстоятельствах не могла совершить предательства. И все ее фантомы согласованы и приняты, и в них абсолютно нет ничего, противоречащего христианской вере. Если она будет осуждена -- это омерзительные происки каких-то сволочей. И если они этого добьются... если Кейту посадят... Я сам, лично, этих сволочей найду, я все выясню, и этого им так не оставлю.
Вечером Вейн ушел ночевать к отцу. Ивик с Даной сидели на маленькой кухне блока, пили чай с вареньем, которого Дана в этом году наварила целый погреб. И с прошлого года еще банки стояли. Теперь разговаривали о том, о сем. Ивик знала, что Дана недолюбливает Кейту, наверное, классические отношения невестки и свекрови... И в глубине души Дана не так уж переживает из-за Кейтиной судьбы. Но разумеется, вслух говорить об этом было нельзя.
Почему хорошие люди, во всем хорошие, вроде бы, так часто друг друга не понимают, не любят? Почему между ними возникают конфликты? Ведь все мы, кажется, хотим только добра, думала Ивик. Неужели есть хоть один хойта, который не хочет добра? И однако, в результате Кейта в тюрьме, ее допрашивают, наверняка под наркотиками, ей грозит что-то страшное. Мы любим Дейтрос, мы умираем за него -- но у него есть вот такая сторона... неужели это неизбежно?
Дана понемногу научилась хозяйствовать, отмечала Ивик. Куда лучше меня. Варенье -- пальчики оближешь. Кухня чистенькая. Вышитые занавески -- Дана увлеклась рукоделием, и занималась этим тоже талантливо.
– А Дэйм где?
– спросила Ивик. Дана досадливо дернула плечом.
– Ну где. На Триме, ясное дело. Может быть, ему даже еще не сообщили. Какая-нибудь очередная операция.
Она вздохнула. Ивик почувствовала угрызения совести -- за Дэйма, за саму себя, тоже забросившую семью из-за работы. Кейта говорила "где был бы Дейтрос, если бы мы и наши близкие не жертвовали собой..." Но теперь Кейта сидит в Версе.
– Тебе хорошо, - сказала Дана, - ты за мужем всегда была как за каменной стеной.
Кровь бросилась в лицо Ивик. Дана задела больное место.
– Вот уж не сказала бы...
– А что? Он же от тебя не ушел. Конечно, это плохо, что он гулял, - рассуждала Дана, - ничего хорошего. Но ведь тебя не бросил. С кем не бывает. Подумай, ты же как сыр в масле каталась. Он за тебя и хозяйство вел, и детей растил. Ты вообще не знаешь, что такое хозяйство...
Ивик глубоко вдохнула и выдохнула. Сейчас поругаемся, подумала она отстраненно.
Интересно, откуда взялась эта странная идея, что Марк взял на себя буквально все? Да, раньше он любил ее и старался для нее многое делать. Но... каждый раз приходя домой, она делала большую уборку. Делала, кстати, те же заготовки на зиму. Готовила, стирала, гладила. Варила Марку на несколько дней суп. Конечно, живя один, он обслуживал себя сам...
Дети? Но до марсена Ивик растила их сама, и тогда Марк вообще практически не помогал. А потом -- детей нет целый день, целую неделю, позже -- вообще они появлялись только на каникулы. В чем же заключалось "воспитание" Марка? В том, что он проводил с ними чуть-чуть больше времени, чем Ивик? Она бы, конечно, предпочла иметь выходные каждую неделю, как все нормальные люди...
Марк не был таким уж суперхозяйственным. А главное -- Ивик вовсе не чувствовала себя с ним "как за каменной стеной". Однако ж, вот взялась откуда-то такая легенда. И мама считает ее вертихвосткой, которая "не знает, такое настоящая семейная жизнь", и Дана.
Может, потому что такие легенды вообще ходят про женщин-гэйн? Не буду об этом думать, решила Ивик. Это Дана. Сестра, родной человек. Не хватало еще с ней поругаться из-за таких пустяков.
Дана иначе смотрит на ситуацию. У нее ведь тоже "кто-то был". Ивик давно об этом знала. Были влюбленности, отношения какие-то. Когда дети подросли -- Дана оправилась и снова изменилась. Стала красивой женщиной, похудела. Фигура -- не хрупкая, как когда-то, но женственно-изящная, черные локоны, огромные глазищи. Научилась хозяйствовать. Нашла себя в новой жизни, забыв о том, что готовилась быть гэйной. Она даже иногда играла на скрипке, особенно перед гостями.
Такая женщина не станет ждать, пока муж-гэйн торчит на Триме неделями и месяцами.
Дану можно понять. Не засушивать же такую красоту и такую душу. Тихо, шито-крыто, и Дэйм ни о чем не догадывается. И церковь ни о чем не знает. Ведь это же самое главное -- чтобы никто ничего не знал; а что там -- все мы грешники. Дана не может жить без любви. И у нее ведь почти совсем нет родни. Она еще более одинока в жизни, чем Ивик. Ее жалко. Все это Ивик понимала, и никогда Дану не осуждала.
И Марка тоже можно понять. И его тоже жалко.
Вообще пока понимаешь других -- жить легко. Как только задумываешься о себе, о том, что делают с тобой -- так сразу становится невыносимо тяжело. Может быть, в этом и суть, что никогда не надо думать о себе, только растворяться в ближних?
Но как-то не получается.
– Дан, а давай как-нибудь сходим в Медиану, - предложила Ивик, - погуляем? Ты играешь иногда в Медиане?
Дана криво улыбнулась, одной стороной красивых губ.
– Да я бы, может, сходила, только времени нет совсем.
Она подняла голову и прислушалась. В глубине блока запищала во сне Лати. Пискнула несколько раз -- и угомонилась, кажется.
– Пойду проверю, - Дана поднялась, - что-то она спит плохо.
Ивик вернулась в санаторий -- долечиваться. Она наврала врачу -- ей еще было тяжеловато двигаться, болело то в одном месте, то в другом, ныли кости. Ей нужны были массажи, прогревания, ванны, всяческие примочки. Ей нужны были прогулки по парку, чистейший морской воздух и вечером компания у камина.
Хотя она беспрерывно думала о Кейте.
Но как ни странно, мрачные эти думы нисколько не мешали писать. Ивик примеривалась к роману о будущем. Писала отдельные сцены, продумывала план. Бывает горе и стресс, которые писать не дают, отвлекают, погружают в мрачную трясину. А бывают -- даже более сильное горе и мощнейший стресс которые словно добавляют огня в топку, словно их и пережигаешь, уничтожаешь, как противника в Медиане.
И еще -- таким образом убегаешь от ужаса. У Хайна убили семью? В будущем война станет архаикой, наступит прочный и надежный мир. Кейту забрали в Верс? В будущем исчезнет всякий идеологический контроль, и сама система наказаний сократится до минимума и станет исключительно гуманной. Но это не бегство от действительности -- это мечта. Это планирование, образ будущего, фантом, который станет влиять -- если получится -- на общественное сознание. Пусть люди мечтают о хорошем.