Новые вампирские сказки
Шрифт:
– Тролли…
– Нет, ты у меня первый. И умертвия пока не попадались, слава Эру! А то, боюсь, я бы с тобой сейчас не разговаривал.
– Да ты и после меня не особо поговоришь.
– Возможно. Спорить не стану. Бой покажет. Мой-то хозяин ещё ничего. И платит честно. Причём интересует его только настоящая нечисть. А то, знаешь, эльфы-то уплыли, но не все и не совсем. Чистокровных практически не осталось, однако метисы кое-где у нас порой попадаются. И не всем это нравится. А есть ещё гномы, полурослики… Да мало ли кто! Словом, на хорошего мечника всегда спрос. Только мне это не по нраву, а есть-пить, понимаешь, хочется.
– Погоди малость. Расскажи мне про солнце.
– А тебе оно к чему?
– Так, интересуюсь маленько. Всех, кто попадается, расспрашиваю. Потом сравниваю.
– Ладно, мне-то чего… Ну, яркое оно. Прямо смотреть нельзя, глаза выгорят. Только во время затмений можно, и то через закопчённое стёклышко. Хотя сам я оных не видывал, врать не стану. Когда оно тёплое – неплохо, но порой так жарит – спасу нет! А зимой светит, собака такая, но не греет ни черта. И, ежели облака не застят – небо голубое-голубое! Это, я тебе скажу, да! Это я одобряю. Чего ещё услышать-то хочешь?
– Хватит, пошли…
И они начали по новой. Только человеку передышка не особо помогла. Ловкость ловкостью, но тролль и посильнее был, и повыносливее. И любимое мясо по-татарски, как всегда в подобных ситуациях, должно было-таки достаться ему на завтрак. Но вышло иначе. Потому что бойцы завозились. Затянули. А кое-кому следовало бы поторопиться.
Ибо первый луч солнца ударил из-за горизонта похлеще, чем катана.
Тролль только и успел, что развернуться в сторону восходящего светила. Но не увидел его. Ибо толстая, непроницаемая каменная корка покрыла тело монстра – всё, до последнего квадратного миллиметра.
Человек едва выпустил из сведённых судорогой ладоней меч. Двуручник глухо звякнул по перилам.
– Эх, парень, зря ты…
А что зря? Зря родился тем, кем родился? Дальше-то всё было предопределено, похоже… Зря попался на пути героя? Это пожалуй… Не повезло. Но кому-то из двоих должно было не повезти.
«Интересно, куда вы, нечистые, попадаете после смерти? Для нас во дворце Манвэ вроде есть специальный зал. Ну и толкотня там, должно быть, после всех этих веков! Эльфы, везунчики чёртовы, вообще могут туда живьём попасть. А вот вы? Есть у вас душа? И что, если есть, тогда – в Запредельную Тьму? Ну, в любом случае, где бы ты ни был – удачи тебе, парень!»
Светлый воин хлопнул бывшего противника по каменному плечу, свистнул коня и поехал дальше. В лесную чащу. По прежнему делу. Там, если верить слухам, завелась кикимора.
А тролль остался. Огромный, как холм. Неподвижный, словно валун.
Но не мёртвый. Особей его вида так просто не убьёшь. Глубоко под каменной коростой медленно – не чаще удара в столетие – билось живое сердце, и – пусть едва-едва – струилась кровь по жилам, а глаза всё смотрели на восток, в сторону просыпающегося солнца.
Однако гранитные веки плотно закрывали зрачки, не впуская внутрь ни единого лучика. И текли мимо века.
Но и горы разрушаются, так что кто знает…
Сказка о блестящем будущем
– Итак, девонька, –
Из-под морщинистого века блеснул хитрый глаз цвета перестоявшего чая.
– На судьбу! – начиная терять терпение, повторила Кларисса. – С парнями я и сама разберусь, не маленькая.
В её генеалогическом древе – по крайней мере, в той части, которую удавалось более или менее уверенно исследовать – числилось не менее двух десятков ведьм. Ну, большинство-то просто доводило до багрового каления супругов, детей да зятьёв-невесток или подбрасывало в почтовые ящики и под двери соседей всяческую дрянь, но три умели-таки заставить суп и молоко скиснуть, а одна обладала дурным глазом республиканского значения. За что её и награждали неоднократно – почётными грамотами и даже орденами. От греха подальше. Ещё поговаривали про некую Матильду Чёрную, каковая будто бы находилась в интимной связи с Астаротом, пила кровь христианских младенцев и воровала трупы с кладбища. Жила сия дама (ежели вообще жила) то ли в тринадцатом, то ли в пятнадцатом веке и закончила земное существование (согласно различным источникам) либо на костре, либо в петле, либо в реке с булыжником в обнимку. Короче, от души женщина повеселилась. На всю катушку. Ни в чём себе не отказывала.
Сама Кларисса ощутила сверхъестественные способности ещё в раннем детстве, когда у тех, кто не желал с ней водиться (а брать её в компанию мало кто хотел, ибо малышка обладала вздорным и капризным нравом, отягощённым пронзительным и на диво громким голосом), вскакивали в самых деликатных местах прыщи и бородавки, загонялись под ногти сантиметровые занозы либо навсегда терялись любимые игрушки. Популярности вышеперечисленное ей не добавляло, кстати. Зато настраивало на то, чтобы – в соответствии с семейными традициями – выбрать в качестве будущей профессии прикладное колдовство. Дабы последовательно и эффективно наносить вред человечеству. И, конечно, способствовать осуществлению коварных замыслов платежеспособных злодеев.
Однако Кларисса, будучи девицей молодой, но расчётливой, жаждала вначале достоверно выяснить, какие перспективы сулит лично ей данная судьба. Поскольку вожделела именно почёта, уважения и страха со стороны окружающих – плюс всякого рода материальных благ, а отсутствия оных вовсе не желала. В конце концов, и после финансово-экономического вуза скверный нрав и дурной глаз открывают перед инициативным бухгалтером богатые перспективы.
Родители встрепенулись, гикнули, свистнули, раздали немалое количество презентов, комплиментов и угроз – и добились-таки приёма у единственной в стране практикующей пифии.
На вид предсказательнице было лет двести; по собственным же словам, она происходила из тех самых, древнегреческих. Видимо, поэтому в кабинете у неё наличествовали: сушёный крокодил; четыре заморенных в масле скорпиона; живая мартышка; пять шаров различной величины и сомнительной хрустальности (из них один – с трещиной); два обрамлённых в рамки и застеклённых диплома на мёртвых языках; вымпел победителя социалистического соревнования по Калужской области за 1978 год; чёрные восковые свечи; дым; полумрак; неприятный запах. И десятки свитков, манускриптов, инкунабул на полках разномастных шкафов.