Новый Библейский Комментарий Часть 2 (Ветхий Завет)
Шрифт:
Остальная часть этой главы разделена на предсказания, полученные от Бога. Первое (6—8) затрагивает тему жестокого угнетения слабых в Иудее (ср.: 5:26—28) и называет ее состояние болезнью. Люди, хранящие завет, достойны всяческого уважения, у того же, кто нарушил его, поражены все стороны жизни. Эта метафора будет часто повторяться.
Во втором пророчестве (7—15) слова о том, что остаток будет собран, не привносят оттенка надежды, как в остальных случаях (4:27; 5:10; ср.: Ис. 17:4—6, где собирание — это акт суда). Весь отрывок звучит в этом тоне (10—15). Как развращенность народа была абсолютной, включая все слои общества (см.: 5:3–5), так и наказание будет всеобщим; отсюда ужас, звучащий в ст. 11—12. В ст. 13, прежде чем внимание будет обращено к пророкам и священникам, вновь обвиняется весь народ. Ст. 14 — это центральная часть обвинения против лживых вождей. Они полностью исказили истину, заставив других поверить лжи о Боге, будто Он не противник зла. Именно эта ложь стала раной целого общества; грех и скорби народа проистекают именно от этого. Народ остается неисцеленным. Люди не раскаялись и за это будут повержены (15б).
Третье пророчество (16–20) начинается с призыва Господа искать пути древние, то есть именно тот стиль жизни, который был предписан Господом, известный с тех пор, как Он открыл Себя и Свои пути в завете на горе Синай (Исх. 19 — 24). В них заключается жизнь (Втор. 30:16). Тем не менее здесь этот призыв служит лишь тому, чтобы продемонстрировать человеческое упрямство. Они не станут ни идти путями древними, ни прислушиваться к стражам, то есть к истинным пророкам, которые понуждают их поступать по истине (16—17). Господь призывает свидетелей (в соответствии с представлением о завете как о договоре; ср.: Втор. 30:19; 32:1), чтобы они увидели, что судьба, постигшая этот народ, целиком дело их рук (19). Наконец, Он отвергает поклонение, которое совершается формально и не исходит из сердца. Здесь проявляется другая сторона лживости Иудеи: величайшим злом является не только поклонение другим богам, но и неискреннее поклонение Богу. Эта тема встречается у всех пророков (Ис. 1; Ам. 5:21–25; Мих. 6:6–8).
Краткое пророчество (21) вновь напоминает о тотальности грядущей катастрофы, которая коснется близких и друзей каждого человека.
Затем Господь вновь обрисовывает ярость и силу приближающейся армии. В ст. 24 в уста людей вложены слова о мучительном страхе, напоминающие слова самого Иеремии (4:19). Страх охватывает их по мере того, как они осознают, что не существует способа избежать суда.
Финальные слова главы обращены к Иеремии. Образ строится на аналогии с плавкой серебра, когда вначале плавят руду, а затем очищают серебро от примеси свинца, с которым оно часто бывает соединено. По множеству различных причин процесс очистки может оказаться неудачным, и в таком случае получить чистое серебро будет невозможно. В результате получается отверженное серебро. Так и Израиль, несмотря на все попытки Господа помочь ему стать истинным народом завета, будет отвергнут.
7:1 — 8:3 Чужие боги и чужая религия
7:1—15 Проповедь в храме
Тема так называемой «храмовой речи»
Иеремии — ложное упование на чужих богов. Это центральная тема проповедей Иеремии и на самом деле может быть названа разновидностью проповеди из 26:1—6, которая датируется началом правления царя Иоакима. Очевидно, в это время Иеремия все еще проповедовал покаяние.
Храм был средоточием жизни в Иудее. Иеремия встал в одном из проходов храмовых ворот, сквозь которые проходило огромное количество народу (2), возможно, стекавшегося на празднование одного из главных годовых праздников (Исх. 23:14—17). Таким образом, эта проповедь была откровенным вызовом официальной религии и религиозной практике множества людей. Этот поступок требовал недюжинного мужества (как показывает отчет в гл. 26).
Суть проповеди выражена в ст. 3—11. Иеремия призывает народ к покаянию, объяснив, что их подстерегает смертельная опасность, которой все еще можно избежать (3). Он высмеивает бессмысленность современных ритуалов (4) и говорит, что истинная религия состоит из дел, а не только из исполнения религиозных обрядов (5–6; ср. коммент. к 5:20–28). В основании правильных поступков лежат хорошо известные законы, данные Господом в завете; в ст. 9 в списке грехов религиозных (поклонение чужим богам) и социальных есть намек на десять заповедей (Исх. 20:2—17). Иными словами, если народ Иудеи живет таким образом, его упование на Бога является безосновательным.
Большая часть проблемы заключена в ложном уповании на то, что само по себе обладание Храмом и исполнение ритуалов спасительны. Позаимствовав суеверия у жителей Ханаана, народ пребывает в убеждении, что это дает ему своего рода гарантию постоянного присутствия и защиты Господа. Иеремия на примере неприятного инцидента показывает им безосновательность таких взглядов (12—15). Силом, где пребывала скиния, бывший главным святилищем для всего Израиля задолго до Иерусалима, теперь прекратил существование, очевидно, пав жертвой филистимлян. Если пал Силом, почему должен устоять Иерусалим? И современным верующим следует помнить, что не святилище защищает нас от различных бед, но живая вера в истинного Бога.
7:16—29 Нет надежды на спасение
Храмовая проповедь заканчивается обращением к самому Иеремии: больше ему нельзя молиться за народ (16). Это в самом деле поразительно, ведь молиться за соплеменников было одной из пророческих обязанностей (ср.: Быт. 20:7; Исх. 32:9—14). Однако запрет будет неоднократно повторен Иеремии (11:14; 14:11; 15:1). Таков один из способов Господа показать народу, что Его терпение истощилось. (Неоднократно повторяющийся призыв покаяться остался без внимания, что в конечном итоге и привело к суду.)
Далее следует отрывок, дающий некоторое представление о местных обрядах идолопоклонства, когда совершались предложения еды и питья ханаанской богине Астарте. Пирожки по форме могли напоминать ее. В приготовлении участвовала вся семья, что было признаком всеобщей развращенности народа. Грех взрастил в себе семена собственного наказания (19).
Господь объявил народу, что обратит на него Свой гнев, и припомнил, как целые поколения упорствовали против Него. Этот отрывок созвучен с храмовой речью резкой критикой формальных ритуалов (22). Здесь подразумевается, что Бог не обязан говорить, получив жертву, равно как говоря с людьми, Он не настаивает на получении жертвы. Отрывок заканчивается знаком оплакивания, предсказывающим скорую гибель народа (29; ср.: 16:6; Мих. 1:16)
7:30 — 8:3 Мерзость в очах Бога
При нечестивом царе Манасии по его приказу во дворах дома Господня были установлены жертвенники языческим богам (Иер. 7:30). Таким образом Храм подвергался осквернению (см.: 4 Цар. 21:3,5—7). Хуже того, в месте под названием Тофет идолопоклонники, почитавшие Молоха, приносили ему в жертву детей. Тофет находился в юго–восточной части Енномовой долины. По некоторым данным, слово «тофет» означало «гарь» или «очаг». Царь Иосия запретил эти отвратительные Богу жертвоприношения, но грех еще не был искуплен. Следуя примеру язычников, некоторые иудеи также стали приносить в жертву Яхве «сыновей своих и дочерей» (см.: Исх. 19:2 и 12; ср.: Мих. 6:7). Должен наступить день, когда этот грех искупится страданиями иудеев. Тофет и Енномова долина будут названы «долиною убийства», потому что там станут хоронить убитых в Иерусалиме, когда места на кладбищах будут переполнены (Иер. 7:32). Смерть без ритуального погребения считалась страшным проклятием (Иер. 7:33; см.: Втор. 28:26). Так даже мертвые не избегнут кары. Их тела будут выброшены из могил. (Очевидно, завоеватели разорят могилы в поисках сокровищ либо из чувства мести.) А солнце, луна и звезды, которым иудеи поклонялись при жизни, станут равнодушно взирать с высоты на их посмертный позор.
8:4 — 10:25 Плач по отступнику Сиону
8:4—22 Нет истинного исцеления
Этот отрывок начинается с краткого (4—7) повторения темы «совращения», «возвращения» и «обращения» (в еврейском языке все эти слова переданы одним и тем же глаголом; ср. также гл. 3). Иудея обвиняется в постоянном отступничестве (5б) в противоположность покаянию, к которому призывает ее Бог. Противоестественность ее поведения иллюстрируется на примере птиц, которые руководствуются данным им Богом инстинктом, зная время и место своих перелетов. А люди утратили данное им от рождения чувство Бога. Они не осознают, что пришла пора вернуться к Богу. Похожие высказывания встречаются в притчах у Екклесиаста (напр., см.: Екк. 3).