Новый Библейский Комментарий Часть 2 (Ветхий Завет)
Шрифт:
Примечания. 12 Преисподняя (шеол) и могила: (ср.: 27:20; 30:15–16; Пс. 48; Екк. 9; Ис. 5:14). После смерти тело человека хоронят в семейном склепе. Шеол не является физическим эквивалентом могилы или гробницы, в этом загробном мире человек находится в состоянии небытия. Образ шеола, ненасытной пропасти, широко распространился в мифах соседних с Израилем народов как образ бога Смерти, яростно поглощающего людей. В качестве синонимов шеола используются слова «могила» или «смерть».
1:20—33 Призыв к простаку, глупцу и самонадеянному человеку не пренебрегать мудростью во избежание несчастья
В ст. 20—21 премудрость представлена как женщина–пророк, которая провозглашает свою весть в местах собраний народа — «на улице, на площадях», — как это было принято в Израиле. В ст. 22–33 приводятся ее речи и возникает образ пророка, весть которого не востребована (ср.: Ис. 65), а позднее, когда народ захочет испросить ее совета, он уже не найдет ее (см.: ст. 23— 24,28). Такое персонифицированное изображение премудрости в образе пророка помогает передать напряженность ситуации, которая требует неотложного обращения к мудрости. Премудрость изрекает истины в особой манере: будто уже поздно что–либо изменить — обычный для пророков прием, призванный встряхнуть людей, побудить их к немедленному действию, чтобы действительно не было слишком поздно.
Начало (22) и конец (32—33) данного отрывка — это горькое резюме ее сетований, ее предостережений и обетовании. Любовь и ненависть (22) здесь предстают как атрибуты единства воли и чувств, и это характерно не только для всей Книги Притчей, но и вообще для Священного Писания.
Далее в ст. 23—25 сетования и сожаления людей передаются в форме плача: народ не внял ее советам и лишился неиссякаемых даров премудрости. Люди не хотели слушать ее обличений и советов, негативное (порицания) и позитивное (обетования) тесно сопряжены между собой. В ст. 26–28 акцент делается на предостережениях, которые, как всегда у пророков, логично вытекают из обличений: людей постигнет внезапное несчастье — беды и напасти захлестнут их, они даже несколько утрируются, чтобы сильнее воздействовать на чувства людей, заставить их проснуться.
В ст. 29—30 и 31 повторяется тема, заявленная в 23—25 и 26—28. Здесь оплакиваются люди, которые добровольно отказались посвятить себя справедливому делу и не использовали свою свободу для правильного выбора — послушания и смиренного повиновения Господу (29; ср.: ст. 22, 32, где говорится об ответственности за выбор). Высказываются предостережения глупцам, не избравшим «страха Господня», что они пожнут естественные и неизбежные плоды своего нечестия (автор сопоставляет их с чувством пресыщения при переедании, 31).
Персонификация премудрости в образе пророка помогает уяснить, что мудрость говорит для Господа и от Господа (см. дал.: гл. 8). Ее наставление зиждется на житейском опыте, но это не просто человеческое восприятие опыта. Бог принимает участие в человеческой деятельности, помогает человеку проникнуть в суть вещей, распознать истину, которую преподает ему жизнь. Премудрость учит, что главное препятствие на пути познания истины — моральный фактор: нежелание узнать суровую и нелицеприятную правду. Она также учит, что человек, который однажды испытал нравственное воздействие премудрости, открывает для себя путь к успешной и безопасной жизни. В этом и разгадка подлинной безопасности; но необходимо осознать пропасть между упорством и беспечностью, с одной стороны, и безопасностью и спокойствием — с другой (32—33). Неприятие мудрости сулит в будущем беды и напасти, которые будут не столько наказанием Божьим, сколько естественным следствием безрассудных действий самого человека (31—32). Такова центральная весть, главные обетования Книги Притчей, а причины, по которым они не всегда исполняются, рассматриваются в книгах Иова и Екклесиаста.
2:1—22 Стремление к мудрости приносит благие плоды
Продолжая тему родительских наставлений, начатую в 1:8—19, и пророческих предостережений в 1:20—33, в данном разделе Книги Притчей внимание обращается прежде всего на соблюдение неких требований и обетование. В этих текстах нет императивов, категорических требований, но, как и в 1:20–33, речь идет о пророческих предостережениях: о соблюдении определенных условий («если») в стремлении к мудрости и о ее благих последствиях (обетованиях). Таким образом, многие обетования сами по себе служат побудительной причиной к действию. Через всю главу проходит образ «пути» и «стези». Как важно встать на правильный путь!
Призыв к поискам мудрости в ст. 1—4 подан не в такой прямой форме, как в 1:8, но это еще язык повелений, как в Торе (см.: 1:8). Здесь отмечается, что серьезное стремление к мудрости включает четыре важных момента. Во–первых, это тренировка памяти. Во–вторых — интеллектуальные усилия (см. также 4:21: внутри сердца). В–третьих — необходимо обдуманное и сильное желание, поиски мудрости столь же серьезны, сколь важна и серьезна сама мудрость (ср.: 1:20—21). В–четвертых, это требует таких деятельных усилий, которые можно сопоставить с извлечением сокровища (золота) из–под земли. Упоминание о сокровище и сохранении заповедей (ср.: ст. 1) уже указывает на обетование, связанное с предметом поисков. Обретение мудрости — целенаправленная деятельность, требующая больших затрат сил.
В ст. 5—11, продолжающих мысль, высказанную в 1:9, рассматриваются благие последствия стремления к мудрости. Целеустремленные поиски мудрости увенчаются успехом, если человек находит Господа и повинуется Ему, соединив свою волю с Его волей (это как ключ к замку от сокровищницы). Обретение мудрости требует многих усилий (1—4), но, найдя ее, человек получает ее как дар! Обрести Бога означает то же, что найти ключ к безопасной жизни, а таким ключом является мудрость. И это потому, что истинная мудрость — это нравственная категория, выражающая себя в праведной жизни, и найти Бога значит найти Того, Чья мудрость в праведности.
Смысл ст. 5—8 проясняется параллельным местом — ст. 9—11: тогда и когда в ст. 9 и 10 перекликаются с то и ибо в ст. 5 и 6, а обетование в ст. 11 — с заверениями в 7–8. Если пытливый ученик пожелает узнать, как ему строить свою жизнь, то он получит ответ на свой вопрос в виде обетовании (9).
В ст. 12–22 обещания, высказанные в ст. 5—11, рассматриваются на примере ступившего на праведный путь («стези прямые»); образ ходящего путями зла и тьмы рисуется в ст. 12—15. Мудрость — это твоя защита от лжеца (12—15; ср.: тесная связь с преступниками в 1:10—19), который называет черное белым и белое черным с такой неприкрытой наглостью, что дух захватывает.
В ст. 16—19 говорится не только о распутных женщинах, но и мужчинах. Здесь обличается прелюбодеяние и, естественно, подчеркивается важность супружеской верности. Но тема прелюбодеяния или разврата женщины активно обсуждается в гл. 1 — 9 (см.: гл. 5; 6:20 — 7:27; 22:14; 23:26–28; 29:3). Возможно, супружеская неверность — это аллегория, говорящая о неверности Богу, — типичная для языка Ветхого Завета. Здесь же верность Богу выражается с позиций стремления к мудрости. Аморальность женщины в этом отрывке определяется словосочетанием «жена другого», которое предполагает ее приверженность «другим» богам и «другой» мудрости. Такие женщины соблазняют мужчин, совращая их с истинного религиозного пути и ввергая в распутство. Призыв со всей серьезностью приобщаться к мудрости (упоминанием имени Яхве) и противостоять соблазнам и искусам чужих женщин (которые уведут тебя к чужим богам) — это две стороны одной медали. Такой подход позволяет найти верное толкование и последующих отрывков, трактующих тему «прелюбодеяния», хотя в ст. 17, скорее всего, речь идет об израильской женщине, которая бросила своего мужа, нарушив тем самым свои обеты перед Богом Израиля.