Шрифт:
Глава 1. Восемь лет — лишь миг
— Перед собой вы можете наблюдать артефакторов обыкновенных, столь же незаменимых для общества, сколь опасных для него же. Отвлекать их от работы категорически не рекомендуется, ведь это может привести к взрыву. Именно, ещё одному. Так что убирайте свои гостинцы и, на всякий случай, приготовьте личные защитные заклинания…
Спокойным, но чуть-чуть насмешливым голосом комментировал я разворачивающееся в приписанной к академии мастерской действо. Слушатели, столпившиеся за моей спиной студенты, коим повезло оказаться поблизости, терпеливо молчали — вникали, ловя каждое моё слово. Попривыкли, видимо, за те восемь лет, что я здесь преподавал. Мне не нужно было оглядываться, чтобы сказать,
Вроде и прожил три жизни, — пусть первую и не назвать полноценной, во второй фигурировала послушная своему покровителю амёба, а третья, можно сказать, только началась, — а что-то подобное ощущал впервые. Забавно, скажите? Такая несвойственная мне и нелюбимая мною же ответственность. Я никогда не любил отвечать за кого-то кроме себя, и поначалу предпочитал считать себя кем-то вроде временного учителя, прибывшего для экспресс-передачи опыта… Но шло время, и я всё отчётливее понимал, сколь важное место в моей жизни заняла академия. Не только она добавляла красок в мои иногда бывающие серыми и пресными будни, но и я не упускал возможности подбросить углей в и не думающий затухать костёр студенческого быта. Периодически, к слову, костёр переставал быть фигурой речи, становясь чем-то вполне осязаемым. Как, например, большой бум, причина которого сейчас находилась в изолированном помещении мастерской.
— И ещё один момент: я попрошу всех присутствующих сохранять спокойствие даже в том случае, если вам что-нибудь оторвёт.
Одновременно с последними моими словами мастер, молодой-немолодой дворф, которому вроде и сто лет, но для своих он ещё неоперившийся птенец, обернулся, заметил собравшуюся толпу и махнул рукой. Прошло несколько секунд, и начисто изолирующий мастерскую от окружающего мира барьер спал, обдав нас запахом гари и тихим, остающимся где-то на грани слышимости, свистом. Когда-то я назвал Седрика малость ударенным на голову, но теперь — каюсь: на фоне остальной артефакторской братии, — приставку к этому слову сами добавите, по вкусу, — он был довольно адекватным профессионалом, с которым можно было работать. С кем сравниваю, спросите? Да вот, пожалуйста — мастер Ейхо, одна штука, студенты-отличники, три штуки. И хоть бы один заметил, что их игрушка работает не совсем так, как надо…
К счастью, и я, и другие наставники заметили предвещающую взрыв утечку за несколько секунд до, и успели прикрыть тех студентов, которые не были способны самостоятельно отреагировать на угрозу. Первокурсники, в основном, но на дворе конец осени, они только-только поступили, а их уже чуть не убили.
— Коллега, что случилось снаружи?
— Город снесло, побрить твою бороду! — С кровожадной улыбкой выдал я, воспользовавшись тем, что кроме виновников моего лица никто не видит, а сразу после, опасливо оглядываясь, ступил на территорию мастерской. Сила — силой, но в прошлый раз на меня обрушилась несущая стена, а в этом даже чисто эстетически приятного мало. — Протечка в одном из каналов и взрыв где-то на уровне эксперта. Совсем затух со своей подготовкой, Ейхо? Один-единственный пострадавший — и тебя выгнали бы взашей, “порекомендовав” остальным.
— Этого не должно было произойти, Золан. Все мои расчёты… Э-эх…
Плечи дворфа устало опустились, а он сам, никак шестым чувством обнаружив за собой ничем не заваленную поверхность стола, сел. Несмотря на нашу манеру общаться друг с другом и, в целом, некую витающую в воздухе несерьезность, Ейхо волновался гораздо сильнее меня, ведь до восхваляемых всеми артефакторами экзаменов, совмещённых с выставкой, оставалось всего — ничего, меньше полугода. Уже в середине лета дворфу предстояло продемонстрировать свою разработку столичной комиссии, и, будучи сосредоточенным на этом важном проекте, он допустил ошибку. Вероятно, далеко не первую, ибо мало что могло так его огорчить.
— Студенты, освободите помещение, на сегодня занятия в этом крыле завершены. Ты, проконтролируй. — Взял я ситуацию в свои руки, тут же декларировав полномочия одному из старших учеников-артефакторов, щеголявших с соответствующей нашивкой на одежде. — Ейхо, сам разберёшься, или помочь?
— Разберусь, не впервой, чай. И спасибо.
Перебросившись с артефактором ещё парой уточняющих фраз, я ещё раз убедился в том, что новых взрывов не намечается — и прошествовал прямиком на улицу, к собственному удовлетворению заметив, что столпотворения готовых сунуть свой нос хоть к Королю Демонов в пасть студентов в округе не наблюдалось, а единственным источником внимания стала стайка девушек, шёпотом обсуждавших… хотел бы я сказать, что меня, но — увы, такие разговоры стали редкостью где-то к третьему году моей жизни как мастера-наставника. Перегорели девушки, видя, как я игнорирую их попытки познакомиться со мной поближе. И лишь изредка, раз в году, одновременно с поступлением свежих кадров, любовный интерес к моей персоне возрастал — чтобы вскорости пропасть.
— … не то, что ледяной принц. С юга приехал…
И всё равно меня упомянули. Правда, явно в невыгодном свете, но я ни на что не претендовал, так что улыбке на моём лице услышанное нисколько не повредило. Почти сразу отгородившись от вполне разборчивого, с моим-то слухом, шёпота, я чуть-чуть срезал через цветущие круглый год сады и, убедившись в том, что меня никто не видит, перемахнул через одно из “крыльев” академии, в один миг оказавшись на искомом полигоне. Из-за царящей здесь суматохи моё появление благополучно проморгали, так что к суетящемуся на дне солидных размеров кратера мужчине я подошёл незамеченным.
— Кеста, что тут?
— Как видишь, взрыв. — Спасибо, капитан. А то ж я, оказавшийся в самом эпицентре, сам не понял. — Вроде как тут меняли часть элементов два года назад. Вот и образовалось слабое место.
— Не очень-то богатые данные. — Посетовал я на слишком уж расплывчатые сведения, работа с которыми, к счастью, меня не касалась совершенно. — Где мои студенты, к слову?
— Если ты про тех высушенных мумий, едва стоящих на ногах, то мне пришлось их отпустить. — В ответ на вздёрнутую бровь техник-артефактор пояснил: — Слишком уж жалко выглядели. За что ты так с ними?
— Не за что, а зачем. Лучше попотеют сейчас, чем умрут — после.
— Все мы всё равно помрём, а вот молодость ты им портишь знатно.
Хотелось бы мне сказать, что учёба и тренировки — это не то, чем можно испортить себе жизнь, но я промолчал. Не хотелось спорить с хорошим, в общем-то, человеком, чьи подвиги в стенах академии между хулиганами передаются из поколения в поколение.
— Забудь. Раз ты моих учеников разогнал, то я, пожалуй, пойду…
— Не разгоняйся особо. Мне тут шепнули, что к вечеру что-то грядёт… и тебя специально собираются “забыть”.
Я нахмурился, попытавшись вспомнить, какие такие увеселительные мероприятия с участием высоких чинов из столицы планировались на этот месяц. И моя память сообщила, что ничего подобного в ней не хранится.
— Спасибо за предупреждение. С меня причитается.
— Проставишься бутылочкой южного — и мы в расчёте.
— Замётано. Жди посылку.
Кивнул я, после чего выбрался из кратера и, магией очистив полы плаща, избрал своей целью центральное здание академии. Мне было необходимо как следует допросить тамошних работников на предмет очередной попытки скрыть важную информацию. Спросите — раз это не единственный случай, то почему они всё ещё сидят на своих местах? Да проще простого — сваливали всю вину на какого-нибудь мальчика на побегушках, который и знать про меня ничего не знает. Требовать для него наказания смысла нет никакого, а настоящие виновники как бы и не при делах. И, несмотря на всю топорность схемы, это временами срабатывало. Я не дневал и не ночевал в академии, что-то да проходило мимо моих ушей — и эти моменты вовсю использовались демононенавистниками. Меня, как демона, уже не в первый раз пытались задвинуть в дальний угол, а я как мог этому противился — мелькал на. Не из-за завышенного самомнения, — хоть и без этого не обошлось, — но из-за с годами лишь крепнущей среди людей привычке угнетать демонов по поводу и без. Меня и моего окружения это отношение практически не касалось, так как каждая собака знала о том, кто такой Золан, барон Риланский, но остальным демонам приходилось худо. До убийств, конечно, не доходило, но многие просто сбежали из города, когда взаимная ненависть достигла своего пика. И такое положение дел меня не устраивало категорически, ведь рано или поздно, но любая залётная мразь могла доставить проблемы кому-то из дорогих мне людей. Отцу, брату, Гессе… Да и, в целом, под удар попасть мог не один десяток тех, на кого мне не наплевать. Этого было более чем достаточно для того, чтобы я уделил проблеме какую-то часть своего времени.