Новый круг Лавкрафта
Шрифт:
Профессор Стернс отвел меня в кабинет, включил свет, и тогда я увидел Гостя. Тот стоял рядом с письменным столом. Впрочем, разглядеть его толком не удалось — незнакомца с головы до ног окутывал плотно застегнутый плащ, настолько длинный, что полы его волочились по земле. Плащ он набросил себе на плечи, и рукава праздно болтались по сторонам. Лицо затеняла низко надвинутая шляпа, а то, что виднелось из-под ее края, как ни странно, полностью закрывал плотно намотанный серый шарф, крепко завязанный на узел на затылке. Таким образом, Гостя я, почитай, не увидел вовсе. Лишь единожды мне пришлось увидеть его без всех этих висящих и намотанных одежд.
— А вот
В голосе его звучали подлинное уважение, даже благоговение. Интересно, чем эта укутанная в шарфы фигура его заслужила? Что там говорил мистер Стернс? «Он не говорит по-английски»? Однако ж, судя по всему, прекрасно его понимает…
Фигура слегка пошевелилась — при достаточном воображении это можно было истолковать как поклон. Я пробормотал слова приветствия. И, покосившись на стол, обнаружил его прибранным. В тени стояли, дожидаясь нас, три чемодана. Я перевел на профессора вопросительный взгляд.
— Мы уезжаем, — старый ученый явно нервничал. — Мне удалось узнать, где проведут ритуал Великого Пробуждения. Оказалось, сведения хитроумным образом зашифровали в одной из глав «Семи таинственных книг Хсана». Впрочем, честь открытия все равно принадлежит не мне. Не будем терять времени, мой юный друг, — нам пора. Вещей не берите — в любом случае все это скоро закончится. Ведь завтра, если вы не запамятовали, — День Всех Святых!
Впереди тянулась темная и нескончаемая улица, а чемоданы оттягивали руки. Мне досталось два, профессор Стернс нес третий. Гость следовал за нами неслышно и очень тихо — словно скользил над мостовой, совершенно свободный от всякой поклажи. Он оказался не таким высоким, как показалось мне сначала, однако я решил списать все на игру света и тени.
Где-то через полчаса мы пришли на поле. В лучах луны сухая стерня нежно золотилась, а гладкие бока аэроплана отливали бледным серебром. Да, да, вы не ослышались. Посреди поля действительно стоял аэроплан, и профессор загрузил в него чемодан, велев мне последовать его примеру.
— Но… — пробормотал я. — Куда мы направляемся? И кто сядет за штурвал?
— Наш путь лежит, — мрачно проговорил старый профессор, — в северные леса штата Мэн. В место, которое я не стану называть, ради исполнения миссии, о который вы, мой юный друг, и без того прекрасно осведомлены. Забирайтесь внутрь, мой мальчик.
Внутри крохотной кабины профессор Стернс расположился у панели управления, я уселся рядом, а Гость умостился поверх стоявших сзади чемоданов.
— Я научился управлять аэропланом, — объяснил профессор, — у Профессора Пизли — сына того самого исследователя, который открыл те древние руины в Австралии — себе на беду. Ужас от столкновения со сверхъестественным оказался настолько велик, что бедняга совершил самоубийство.
Двигатель взвыл, потом зарычал, а затем рычание перешло в рев, и самолет бодро помчался вперед по полю, подпрыгивая на неровностях. У самого его края наш пилот задрал нос машины, и мы взлетели, стремительно набирая высоту, а потом и выравниваясь — курсом на север.
Глядя вниз, я сумел разглядеть тонкую полосу света — реку Мискатоник. Она быстро растворилась вдали. Вокруг нас сомкнулись тишина и тьма, которые нарушали лишь монотонный рев двигателя и свечение приборов. Покров физически ощутимой тьмы окутал нас полностью — а мы знай себе мчались, час за часом, над северным Массачусетсом и юго-восточным Нью-Хэмпширом.
Полночь застала нас над Мэном. Профессор Стерн посвятил меня в детали нашего плана, рассказав как можно больше о наших противниках. Некие вещи, произнесенные им в ночном небе, я до сих пор не могу заставить себя повторить — в мире и без того довольно уродливых мерзостей. Однако другие сведения оказались жизненно важными для меня и нашей миссии.
— Как вы знаете, мой юный друг, Древние — стихиали, то бишь духи, чья природа соответствует одной из так называемых природных стихий. Это их сущность — и их сила. Ктулху — божество воды, Ктугха — огня, в то время как Ньярлахотеп, Тсахоггуа, Азатот и Шуб-Ниггурат, похоже, соответствуют стихии земли. Воздухом повелевают Хастур, Зхар, Итаква и Ллойгор. Иог-Сотот, о котором сказано, что он есть Все-в-Одном и Один-во-Всех, похоже, не связан ни с какой стихией в отдельности.
Помолчав, он продолжил:
— Из смутных намеков, содержащихся в «Некрономиконе», мне стало понятно, что произойдет перед Великим Пробуждением. Прежде всего, в течение нескольких дней будут проводить обряды — какие, здесь нет нужды говорить. Затем, в День, точнее, ночь Всех Святых (то есть непосредственно завтра), на закате начнется длинный и сложный ритуал. Тогда в полночь, как говорится в книге,
«…небо раздерется, подобно завесе, и из пребывающих Снаружи Измерений на землю сойдут Древние. И содрогнется земля, узрев их облик, и Древние спустятся с небес, и устроят здесь обиталище, и станут разорять и убивать, кого пожелают».
— Наша задача — прервать ритуал. Он состоит из двух частей: сначала идет «Открытие Врат», а затем — собственно освобождение Древних. Если мы сумеем остановить жрецов прежде, чем обряд подойдет к завершению, то краткий миг, в который звезды займут единственно нужное им положение, пройдет — и земля будет спасена!
— А как же мы остановим их? — удивился я. — Неужели нам придется прибегнуть к убийству?
— А вот это совершенно излишне. К тому же убийство не принесет желаемого результата. Там соберется огромная толпа, вот увидите. А Рено и Петерсон могут появиться, а могут и не приехать. Мы должны противостоять их заклятиям и чарам с помощью наших магических средств, более того, мы должны уничтожить зловещее логово заговорщиков, желающих низвести на землю космическое зло. Мы должны — ни больше ни меньше — запечатать их обиталище Старшим знаком, что выгравирован на присланном из Тибета камне. Однако дело это рискованное. Во-первых, нас могут обнаружить и схватить — еще до того, как мы сумеем что-либо предпринять. По этой причине я прихватил особые браслеты: прислужники Древних избегают прикасаться к камням со Старшим знаком. Однако лишь магический тибетский камень обладает достаточной мощью, чтобы уберечь от всякогозла. Помните, мой юный друг: Билл Трейси полагался на силу браслетов — и чем это обернулось. Пусть это послужит для нас предостережением.
Часы тянулись, а мы все еще жужжали на северным Мэном. Стрелки часов на приборной панели показали четыре утра. И вдруг я увидел впереди нечто, заставившее меня воскликнуть:
— Профессор, вы только поглядите на это! Там, впереди!
Покосившись в сторону, куда показывала моя дрожащая рука, профессор увидел то же, что и я.
В нескольких милях от нас титанических размеров тень заслоняла звездное небо. Ее размытые контуры напоминали гротескно деформированный человеческий силуэт, а из места, где положено находиться голове, на нас смотрели две зеленые звезды, подобные глазам, исполненным нечеловеческой злобы и ненависти!