"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
Так что, видимо, было решено пока не противопоставлять себя императору, временно умерить аппетиты и попытаться выжать максимум из дальнейшего развития ситуации. Причем думается мне, что их мужья позволили себя убедить по схожим причинам. Врожденная осторожность и даже некоторая трусоватость Николая Николаевича подсказывали ему мысль, что лучшей тактикой в этих обстоятельствах будет выжидание и милостивое позволение таскать каштаны из огня кому-то другому. Петр же Николаевич, традиционно поддержал брата в подобных раскладах, так что оба они, к вящему удовольствию своих жен, позволили им себя уговорить, тем более что «новоприветствие» и избегание
Следом же за ними потянулись с «новоприветствиями», так сказать, члены семей тех, кто выступил первыми, – жена Сандро и, по совместительству, моя, так сказать, родная сестрица Ксения, со взрослыми дочерью и сыном, затем, образно выражаясь, наследник наследника Дмитрий Павлович с сестрой Марией, потом братец Коля с супругой, их совершеннолетняя дочь Ольга, моя (точнее прадеда) любимая сестрица Ольга Александровна, оставшиеся герцоги и герцогини Лейхтенбергские, причем на лице Сергея Георгиевича явственно читалось «особое мнение», но против авторитета матери, Евгении Максимилиановны, он пока не стал говорить слова поперек, явно ожидая более принципиального момента для фронды. Оставшиеся братья Сандро, Николай и Георгий, пробормотали сквозь зубы «На благо Отчизны», но всем своим видом так показали свою отношение к этому идиотизму (это прямо читалось на их лицах). Последней из «новоприветствовавших» была, собственно, незабвенная мама.
Что ж, первичный «одобрямс» сформировался, и никто из присутствовавших здесь членов Императорской Фамилии открыто не выступил против меня. Почти никто.
Вопросительно смотрю на единственного промолчавшего человека за столом.
– Ты меня пугаешь, Михаил.
Молчу. Жду продолжения.
– Меня пугает твоя одержимость. Никки никогда бы так не поступил.
– Я сожалею, тетушка. Мне очень жаль, что Никки так не поступил.
– Но…
Это уже Николай.
– Что «но», брат? Не ты ли во время переписи населения написал в графе «Род занятий»: «Хозяин Земли Русской»? А был ли ты ее хозяином, брат? Ты царствовал четверть века и четверть века никак не мог решиться навести порядок! Причем не просто установить порядок в стране как таковой, но и даже просто грохнуть кулаком в отношениях с ближайшими родственниками. До чего мы дошли в итоге? До, прости Господи, революции и открытого мятежа. Я тебя люблю, как брата, я высоко тебя ценю, как семьянина и благородного человека, но прости, Никки, страну ты… эм… потерял!
– Да что ты такое говоришь!
Перевожу взгляд на нового, так сказать, спикера.
– Что?
– Как ты можешь сравнивать и так спокойно говорить о казни двоюродных братьев!
Сергей Георгиевич Романовский, 8-й герцог Лейхтенбергский. Так сказать, собственной персоной. Троюродный брат, между прочим.
– Что, капитан, устав не велит казнить за мятеж на корабле?
– Но…
– Никаких «но», капитан второго ранга! Встать, когда говорите с Верховным главнокомандующим!
Тот на автомате подорвался, еще не понимая, куда все зашло. Меж тем я гну свою линию:
– Здесь не семейный совет, ибо никто из вас так и не решился взять на себя ответственность испросить его созыв. Здесь, по Высочайшему повелению, собрался правящий дом для воплощения в жизнь генеральной линии государя императора!
Повисла гнетущая тишина. Думается, что электрическое напряжение в этом зале позволило бы сейчас осветить пол-Москвы.
– Фронда вскружила многим головы. Николай слишком многое позволял. Долгие годы. Есть желающие продолжать?
Молчание.
– Либо вы со мной, либо дверь там. – Обвожу взглядом всех собравшихся и жестко продолжаю: – Прежнего мира больше нет. Война ставит точку. Могущество Европы истощено, а Россия держится из последних сил. Гибель многих великих европейских держав предопределена. Распад Германской, Австро-Венгерской и Оттоманской империй произойдет в ближайший год, максимум два. Если мы не предпримем решительных мер, гибель ожидает и Россию, а возможно, и французские и британские колониальные империи. Мне вручены судьбы почти что двухсот миллионов моих подданных и судьба огромной страны. И я исполню свой долг. Исполню, невзирая ни на что. Запомните это.
Они смотрели на меня с разным выражением лиц, кто с испугом, кто с настороженностью, кто с растерянностью, а кто и с откровенной неприязнью. Но рта никто не открыл.
– Мы цепляемся за прошлое, боясь взглянуть правде в глаза. Мы давно уже лишние здесь. Мы все, вся Императорская Фамилия, вся родовитая аристократия в своем упорном нежелании что-то менять превратились в атавизм и анахронизм. Мы прежние России не нужны. Мы лишь препятствие на пути прогресса. Повторяю. Мы. Прежние. России. Не. Нужны. Точка. Потому что прежней России больше нет. Время вышло. Либо мы возглавим переход империи в новый мир, либо Россия перейдет туда сама, но уже без нас. Пролив при этом океаны крови, которая будет на совести каждого из членов Императорской Фамилии.
Встаю в полный рост, и остальные спешно поднимаются вслед за мной.
– Многие думают, что быть членом Императорской Фамилии это привилегия. Это так. Это привилегия взять на себя ответственность и подставить свое плечо государю, которому каждый из нас приносил присягу верности. Тогда, 28 февраля, мы, трое великих князей, взяли на себя ответственность за происходящее и, подавив мятеж, сохранили в России монархию. Временный Чрезвычайный Комитет, в условиях массового предательства, нарастания хаоса и анархии, в условиях самороспуска правительства и полной потери императорского контроля над столицами стал той силой, которая спасла Россию и престол.
Сандро и Сергей Михайлович с некотором самодовольством кивнули, а вот Никки отчего-то опустил глаза. Да ладно, неужели ему реально стыдно за свое упрямство тогда в вагоне? Эх, жаль, что не могу ему рассказать, от чего я его в реальности спас. Да и всю Россию, впрочем.
Впрочем, моя миссия еще отнюдь не завершена. Отнюдь.
– Однако не все члены Императорской Фамилии тогда, а в особенности, позже во время мятежа 6 марта, укрепляли власть императора и спасали Россию от смуты. Разве не все мы являемся потомками императоров? Все! Но не все являются членами правящего дома, ибо ошибка считать Императорскую Фамилию и правящий дом тождественными понятиями. Точно так же, как команда и толпа вещи разные.
Пауза.
– Вам всем розданы протоколы моей встречи с промышленниками и банкирами. Вы все знаете, что я там говорил. В свою очередь, я знаю, о чем вы говорите без меня. Я мог бы сказать, что некоторые из вас потеряли страх, но нет, его у вас просто не было. Великокняжеская вольница долгие годы разрушала государство, и Николай ничего не делал, чтобы это пресечь. Я положил этому конец. Кто не понял – не обижайтесь. Россия поднимется, даже если балласт придется выбросить за борт. Это всем ясно?