"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
РИМ. ДВОРЕЦ И ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД КВИРИНАЛЬСКИМ ДВОРЦОМ. 23 июля 1917 года
Огромная площадь была полна народа. Толпа бурлила, звучали какие-то выкрики, возгласы, реяли флаги. Со всего Рима и не только Рима стекались на главную площадь тысячи и тысячи итальянцев. Возбуждение практически достигло критической массы и было готово выплеснуться в любом направлении.
Зазвучал гимн Итальянского королевства, и толпа запела. Волны пения колыхались над площадью, отражаясь от стен и плывя по воздуху разноголосыми приливами и отливами. Наконец площадь взревела, увидев, как на балкон вышел король. И рев этот перешел в ликование,
Иоланда приветственно подняла руку, и площадь затихла.
Слушая ее речь, князь Волконский в очередной раз поразился тому, с какой легкостью принцесса может влиять на людей, будь перед ней всего один человек или же целая толпа. Тот же Жилин, насколько его знал князь, меньше всего в жизни был склонен к необдуманному героизму во имя каких-то идеалов. И поди ж ты, бросился под бомбу не раздумывая.
И судя по всему, многим в мире принцесса Иоланда перешла дорогу. Очень сомнительной выглядит вся эта история с идейными террористами, которые бросили бомбу якобы исключительно для того, чтобы отомстить. Нет, вряд ли все так просто. Тут нужно копать глубоко и вдумчиво. Наверняка на кону огромные деньги и огромная власть. И, вспоминая ту же Кровавую Пасху в Москве, эти кукловоды не остановятся ни перед чем.
Да и в Риме не всем по душе то, как быстро стала набирать вес и влияние эта вчерашняя девочка. Все эти Итало-русские общества, фонд «Данте Алигьери», да и то, как она буквально выпотрошила элиту на том благотворительном аукционе, вряд ли оставило сильных мира сего безучастными. Так что вряд ли это покушение последнее.
Церемония завершилась, и Иоланда с королем покинули балкон. Еще звучали ликующие крики с площади, когда князь Волконский подошел к принцессе и учтиво поклонился.
– Ваше королевское высочество!
Та приветливо улыбнулась, старательно выговаривая русские слова:
– Князь! Я рада вас видеть. Я хотела благодарить. За господина Жилина. Он – герой!
Волконский склонил голову, ответив по-русски:
– Мы все ваши верные слуги, ваше королевское высочество.
– Благодарю.
Понимая, что уровень знания языка у принцессы все еще недостаточен, князь заговорил по-французски:
– Будет ли мне дозволено спросить о вашем самочувствии? Новость о покушении потрясла не только всю Италию, но и вашего покорного слугу. Но особенно беспокоился мой государь Михаил Второй, который передавал вашему королевскому высочеству свои наилучшие пожелания и самые искренние заверения.
Иоланда подарила князю обворожительную улыбку, также переходя на французский:
– Передайте его императорскому величеству мою признательность. К счастью, благодаря героизму господина Жилина я почти не пострадала. Уверена, что император Всероссийский должен быть счастлив, имея таких подданных, как вы, князь, как господин Жилин и как верные и доблестные солдаты полка моего имени, которые сейчас героически сражаются на улицах Парижа.
– Не сомневайтесь в этом, ваше королевское высочество! Но вашему высочеству необходим отдых после всех треволнений. И мой император не простит мне, если буду утомлять вас еще больше. Позволю себе лишь передать вашему высочеству личное послание от моего императора. Ответ я готов передать в любое время дня и ночи. Засим разрешите откланяться.
– Благодарю вас, князь. Ступайте.
Принцесса задумчиво проводила взглядом уходящего князя, а затем посмотрела на конверт. Обычный конверт. Таких она от Михаила получила уже множество, и все они хранятся в отдельной шкатулке, рядом с той прекрасной диадемой, которая так похожа на корону.
Вздохнув, девушка вскрыла конверт и развернула письмо.
«Дорогая Иоланда!
Смею надеяться, Ваше Высочество простит Вашего смиренного слугу за дерзновенную фамильярность, но сложившиеся обстоятельства выступят оправданием мне.
Известие о покушении на Вас заставляет меня ускорить ход событий и сделать то, о чем давно говорят во всем мире и что я сам рвался сделать все это время, но лишь известная в таких делах осмотрительность, забота о Вашем добром имени, светских приличиях и проклятый монарший этикет заставляли меня сдерживать свои порывы.
Однако риск потерять Вас перевешивает все иные соображения, и я, преклонив колено, прошу Вашей руки.
Моя рука и сердце навечно принадлежит Вам, дорогая Иоланда.
Если Вы согласны стать моей женой и русской императрицей, то я буду официально просить Вашей руки у Вашего венценосного отца. Верю, что Виктор Эммануил III благословит наш брак, и мы немедленно объявим о помолвке.
Жду Вашего решения и молюсь за Ваше скорейшее выздоровление.
Вечно Ваш,
P.S. Мой сын Георгий граф Брасов благословил наш брак и ждет скорой встречи».
Глава VII. Похищение Европы
За день до того
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 9 (22) июля 1917 года
Хмурое вечернее небо за окном было под стать моему настроению. Я стоял, глядя сквозь стекло на сгибающиеся под напором ветра деревья, на летящую листву и прочий лесной мусор, на рябь, волнующуюся на поверхности пруда перед домом.
Ледяной холод поселился в моей душе.
Что сегодня со мной случилось? Отчего мне крышу сорвало? Оттого, что влюбился? Нет. Оттого, что я просто запаниковал. Сначала все понял где-то там, на подсознании, а потом, уже ближе к вечеру, осознал со всей холодной ясностью. И меня охватил ужас. Моя утренняя эмоциональная лихорадка и метания первой половины дня – лишь внешнее проявление паники, позже осознанной и подавленной.
Всю вторую половину дня разбирал отчеты всех моих спецслужб, доклады МИДа, депеши князя Волконского, переписку с монархами Европы и президентом США. Я пытался охватить картину в целом и читать между строк, ловя второй и третий слой смысла в происходящем.
Я слал телеграммы Волконскому, Мостовскому и обоим братьям графам Игнатьевым. Я связывался с русской делегацией в США, уточнял их встречи, и что на них говорилось, и на что там намекалось.
Я изучал отчеты МВД, Имперской СБ, Отдельного корпуса жандармов и контрразведки о ситуации в России и о процессах, в ней происходящих.
Искал, пока общие контуры мозаики не начали складываться у меня в голове.
Затем отложил бумаги. И уже час стою вот так, глядя на мрак за окном.
Иоланду убьют.
Обязательно.
Не убили сегодня, так попробуют завтра. И послезавтра.
Игры кончились.
Да, что-то я недодумал раньше. Чего-то все еще не понимаю. Но знаю твердо – дело тут не в Иоланде. Скорее всего, я вдруг оказался на полях той самой жестокой большой игры, в которую без сантиментов играют взрослые дяди.
Пора взрослеть, малыш.
Детских игрушек больше не будет.
Только игра по-крупному.
И в этой игре кто-то решительно против нашего брака. Брака – и всего, что за ним стоит и что с ним связано.