Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая
Шрифт:
Оказывается, Джером действительно был на пустошах. Его кореш Том, которого все почитали за безобидного наркомана, на самом деле еще много лет назад отыскал подземный ход из поселка, проходящий по никому не известным довоенным подземным коммуникациям. Именно через этот ход Том втайне от всех пробирался по ночам наружу, чтобы пополнить свои запасы дури. И ни куда-нибудь, а в самую казачью станицу.
— Да это же чертовски опасно! — возмутился я. — Ведь через этот ход к нам может проникнуть кто угодно! Те же казаки! Ты должен обязательно рассказать об этом коменданту!
— Коменданту-шмоменданту, —
— И что, часто ты, говоришь, бывал там за все это время? — я старался, чтобы голос мой звучал осуждающе, но нотки любопытства нет-нет, да и пробивались.
— Да я не считал! Ну раз двадцать уже точно. Бывало по пару дней там пропадал. Мне тамошняя житуха больше нравится, чем здешняя. Я бы такие тебе приколы мог рассказать! Я, если честно, давно думал насовсем туда сдрыснуть. Но знаешь, как-то все папаню не решался оставить. Он и так вон…
Рассказ Джерома о походах на пустоши поразил мое воображение. Мне бы и в страшном сне не приснилось такое — лезть на дикие территории, полные опасностей, которыми меня с самых пеленок стращали родители и учителя. А этот ничего, полез. И спокойно общался по-свойски с людьми, которых мы считаем отморозками и убийцами. То-то он их постоянно и защищал. Помню, как он распалился тогда, во время похода в Храм Скорби и после. То-то он так хорошо был осведомлен о взглядах казаков на наше прошлое и настоящее.
И как я мог быть все эти годы так слеп, что не замечал очевидного?!
— В общем, Димон, скажу тебе так — нет никаких шансов против «югов» в открытой войне. И сдаваться нет смысла. Атаман говорит: не сегодня, так завтра на Генераторное нападут и всех вырежут. Ильин своим солдатам пообещал: могут грабить, убивать, издеваться над людьми как угодно, и ничего им за это не будет, даже награждать будут. Так что единственное для людей спасение — бежать в станицу. Она под землей спрятана, ее так просто не найдешь. Казаки там окопались и будут оттуда вести партизанскую войну, пока не выкурят с нашей земли оккупантов!
— Ты что же это, серьезно? — я покачал головой. — Джерри, это все просто не умещается в моей голове.
— Ты вот что, Димон, думай быстрее. Пока мы тут лясы точим — враг наступает. Мы в полночь сегодня уходим в станицу. Если хочешь с нами — приходи ко мне домой без пятнадцати. Оденься поудобнее, бери с собой фонарь, харчей побольше… Или прямо сейчас пошли, я с тобой своим всем поделюсь. Я тебя очень прошу, пошли с нами. Не пойдешь — пропадешь.
— Джером, не дури ты, а? — взмолился я. — Ну куда вы пойдете? В пещеры к дикарям? Будете там жить? Будете со старыми автоматами против югославов воевать? Это же смешно. А про папу своего ты подумал? И кто это — «вы»? Ты еще кого-то подбил на это сумасшествие?
— Подумай о том, о чем я сказал, — не отвечая на мой вопрос, окончил разговор Джером, отступая. — Мне надо идти, но
— Постой, а как же?!
Но не успел я подивиться такой сентиментальной фразе из уст несовершеннолетнего хулигана или спросить о чем-то, как он убежал, махнув мне рукой на прощанье — скрылся где-то в трущобах Двенадцатой улицы. У меня, казалось, опухла голова от обилия информации. Я еще с минуту простоял на месте, вертя головой по сторонам. Но в конце концов не уверенно, а затем все быстрее и быстрее, засеменил к дому. Что бы я ни решил сделать — вначале я должен найти маму.
На Центральной улице откуда-то появилось полно людей — намного больше, чем обычно в вечерний час. А я-то думал, что все уже уехали. Прохожие были обеспокоены и спешили куда-то, не стесняясь толкать соседей локтями. До меня доносились обрывки фраз. От моих вопросов прохожие только отмахивались, но из обрывков их фраз мне и так все стало понятно.
— … всеобщая эвакуация… только что приняли. Четыре часа там заседали, пустобрехи! — взволнованно рассказывал толстый мужчина средних лет своей жене. — … фронт прорван… сюда движутся… говорят, совсем рядом стреляют…
— Это ж надо, чтобы никому ничего до сих пор не сказали! — возмущалась в ответ жена. — И что же это, всех подряд мужчин в дружину?! Коля, да ты посмотри на себя, ну какой из тебя дружинник?! Поехали со мной!..
К тому времени, как дойти до нашего дома, я был доподлинно осведомлен, что поселковый совет Генераторного принял невиданное решение о всеобщей эвакуации. По слухам, из Олтеницы сюда уже гнали две дюжины автобусов, на которых все жители Генераторного, кроме военнообязанных и забронированных за жизненно важными объектами, должны были в несколько заходов отбыть в эвакуацию на запад, где для приема беженцев уже начали разбивать полевые лагеря. Все мужчины трудоспособного возврата и военнообязанные женщины, ранее не призванные, подлежали немедленной мобилизации. Им предписывалось не позднее 22:00 сего же дня прибыть в комендатуру для получения инструкций и необходимого снаряжения.
Похоже, Джером был прав — Генераторному предстояло быть захваченным.
У входа в «председательский дом», нервно отгавкиваясь от осаждающих его односельчан, лезущих с настырными вопросами, стоял сам Сергей Николаевич Добрук. Его охраняли двое рослых милиционеров, которые отпихивали локтями самых назойливых говорунов, напирающих на председателя. Я намеревался протиснуться сквозь эту толпу и пройти в дом, но председатель, завидев меня, вдруг решительно раздвинул говорливых теток и крепко схватил за руку.
— Ты где был, молодой человек?! — строго спросил он. — Почему на звонки не отвечаешь?!
— А? — я растерянно уставился на него. — Я, кажется, я комм дома забыл. А что?..
— Тебя три часа все ищут! Мать твоя в истерике. Тоже мне, растеряша! — не унимался не на шутку взволнованный Добрук. — Твой отец поручил мне проследить, чтобы ты отбыл куда надо, ясно? И я собираюсь его просьбу выполнить!
Он крепко ухватил меня за руку и потащил в дом. Милиционеры с трудом пробивали нам коридор в море взволнованных генераторчан, которые осыпали председателя градом вопросов.