Новый мир. Под землей
Шрифт:
Мама с истеричными нотками, конечно, ее сейчас возмутит, почему она отдельная семья. Я часто раньше пытала донести до нее, что мы с Сашей – это одна семья и что от этого наши родственные узы никуда не денутся.
Подняв одну бровь, она ответила:
– Вообще-то это все мои дети, мы семья!
– Женщина, поймите, я буду распределять вас по комнатам, вы же не будете все ютиться в одной?
– Почему нет? Мне мои дети не мешают, – все с тем же возмущением говорит она.
– Так не положено! – прервав маму.– Фамилия,
– Петрова Елизавета Алексеевна, сорок пять лет, хирург высшей категории.
– Хорошо, хирург – это очень хорошо. Врачей у нас мало. Сейчас вам присваивается второй уровень, так как вы врач, у вас отдельная комната. Выдаю вам памятку, там все подробно описано,– дает ей маленькую книжку, пластиковую белую карту,– и карточку личности, по ней вы сможете заходить в свою комнату, на важные мероприятия и попадать на работу. Дальше вы пойдете в коридор А. Проходите!
– Подождите, у меня вопрос: как узнать, здесь ли мой сын? – Мама пыталась не показывать, как сильно она переживает.
– Имя?
– Петров Олег Евгеньевич.
Он быстро стал проверять папки на столе с зеленым стикером. На его столе было много папок: с желтыми, красными, синими и оранжевыми пометками. Также стоял ноутбук, но в него он заглянул, только когда заполнял мамины данные. Вытянув одну из папок с зеленой пометкой, он быстро ответил:
– Да, они с невестой прошли регистрацию, далее с ними увидитесь, не задерживайте очередь, – показывая рукой на проход между столами.
После слов, что мой брат здесь, у меня прям поднялось настроение, мне так хорошо сейчас, как будто сбылась моя самая заветная мечта. Ведь он не просто брат, а самый близкий мне человек. Мою радость прервал военный:
– Фамилия, имя, отчество!
Глава седьмая. Душ
Вот и моя очередь.
– Петрова Ольга Евгеньевна, 24 года, радиоведущая, – думаю можно немножко приврать, ведь я еще толком не работала на радио, только вела пару эфиров. И только недавно закончила курсы. Но безработной показаться не хочу.
– Радиоведущая? Профессия прошлого? Значит, запишем вас на пятый уровень, так как вы ничем полезным заниматься не можете. А жаль красоту такую портить. Может, у вас есть образование или другие навыки?
– Я в баре работала. А что такое эти уровни и зачем они нужны? Я не хочу в пятый. – Инстинктивно меня отталкивало что-то в его словах.
– Девушка, здесь не имеет значения, хочу или нет, каждый должен приносить пользу, и точка. Могу определить вас в столовую. Будете помогать на кухне. Тоже будет польза от вас.
Как-то невесело, не хочу я в столовой, но раз выбора нет, придется решиться.
Я совсем забыла о полковнике, который стоял недалеко от стола. Он хмурился и подошел поближе к парню.
– Девушке нельзя в пятый, там только общежития, а у нее ребенок. Давай, сынок, подумаем, что можно сделать, – вроде он просил как человека, но молодой военный сразу выровнял осанку, давая понять, что он всего лишь подчиненный.
– Есть, товарищ полковник. Но куда же я ее определю?
Они разговаривали так, будто меня здесь нет. Смотрю на них и понимаю, что сейчас решают мою судьбу.
– Девушка? – возвращая меня на землю, или, точнее, под землю. – Летаете в облаках? А я вам работу нашел, – с улыбкой на глазах сказал седой мужчина.– Только не знаю, справитесь или нет. До вас трое не смогли, а они ведущие с большим опытом.
– Я справлюсь, рассказывайте. – Интересно, с чем.
– Смотрите, у нас есть связь, граммофоны по всему периметру бункера. Нам нужны люди, кто будет оповещать других о важных мероприятиях, новостях и тому подобном. Отдельный человек, кто будет доносить слова главных и будить людей. Успокаивать и объявлять о правонарушениях. – Он сделал паузу, как бы читая, согласна я или нет. – Поймите правильно, мы хотим, чтобы люди знали, что происходит, но в тот же момент и не сильно расстраивались. Как вам фронт работы?
Конечно, мне приятно, я ведь мечтала быть радиоведущей, как говорят, правильно формулируйте свои желания.
– Я согласна, это же моя работа. Но в чем здесь подвох, если остальные не смогли? – Я смотрела с подозрением и непониманием всего происходящего, больше похожего на страшный сон.
– Подвоха нет, просто первый текст, который вы должны будете озвучить, будет сегодня, когда мы всех распределим.
Да что ж ты паузы ставишь? Говори уже, а не смотри на меня.
– Хорошо, так в чем проблема? Я все еще не понимаю, выйти в эфир, и что такого мне надо будет сказать?
Он подошел ко мне очень близко и еле слышно продолжил говорить:
– Того мира, к которому вы привыкли, больше нет. Текст у нас заготовлен, он жесток для многих ушей, эта правда не всем придется по вкусу, и вы станете вестником этой правды. Как поведет себя толпа по отношению к вам, я не знаю. Но они будут в шоке и убиты горем. Вы меня услышали?
У них шок? Да он сейчас у меня. Мира больше нет, только эта фраза крутится в голове. Я должна сделать выбор, должна что-то ответить, но у меня как ком в горле застрял. Я узнаю всю правду, и мне надо смягчить удар для остальных.
– Я согласна! Я буду вашим вещателем.
Сама не ожидала, что отвечу так громко, хорошо, что никто не обратил внимания на мой ответ.
Полковник не отводил от меня взгляда, пристально смотря мне прямо в глаза. Мне кажется, он увидел сомнения в моей голове, но понял, что для любого человека хотеть знать правду и знать ее – это две разные вещи.
– Хорошо, вы увидите текст и свое теперь рабочее место в скором времени после санитарной обработки и перекуса. Есть с кем оставить дочь? – посмотрев на Сашу, которая все это время не отпускала мою руку.