Новый мир. Трансформация
Шрифт:
— Лана, я нашёл! Иди за мной!
Искомые отверстия обнаружились примерно там, где я и рассчитывала: чуть выше, чем в двух метрах от земли, на расстоянии полуметра друг от друга. Диаметр их было плохо видно снизу, но мне казалось, что он не меньше двадцати самнтиметров. А неплохой такой размах педипальп у этого паучка. Если до этого момента ещё можно было надеяться на то, что Винченце Моста, определяя размеры пришельца, прилично ошибся в большую сторону, то теперь никаких сомнений не осталось. Арахноид был, мягко говоря, велик.
— Шива, очень осторожно попробуй засунуть лапку в отверстие. Если вдруг почувствуешь что-то необычное — немедленно убирай.
— Засунул. Всё хорошо, ничего не чувствую.
— Упёрся во что-нибудь?
— Нет. — Шива несколько мгновений помолчал, потом доложил. — Засунул лапу по самое тело, но ни во что не упёрся.
Понятно. Надо левитировать самой, внимательно осматривать отверстия и искать что-то, подходящеедля их активации. И сделать это следует ночью. Интересно, двух длинных палок хватит? Или важен размер и температура нажимающего объекта?
Чёрт, ну почему сюда не прилетели хотя бы зардалу[1]? Или какие-нибудь чубаки?
— Как успехи, догаресса?
Голос Хлодвиге вернул меня к реальности. Интересно, почему всегда, когда он называет меня догарессой и повелительницей, это звучит и уважительно, и слегка насмешливо одновременно?
Я обернулась, ожидая, что Хлодвиге ждёт там же, где и остальные — почти в десяти шагах от корабля и меня, но я ошиблась. Хлодвиге стоял у корабля, и аккуратно прикасался пальцами к ячейкам.
— Вы уже знаете, как открыть эту штуку?
— Она откроется сама, когда придёт время.
— Тогда, если оно ещё не настало, я предлагаю вернуться во Дворец и позавтракать.
Шива слетел мне на плечи, и мы двинулись обратно к Дворцу. Семья Нуово присоединилась к нам, но все остальные предпочли держаться на приличном расстоянии. Кажется, Ромео заметил, каким взглядом я одарила его коллег.
— Ты не должна на них злиться, Светлана. Этот корабль… он…
Ромео явно пытался подобрать какие-то подходящие слова, но не смог, и безнадёжно махнул рукой.
— Жуткий. И совершенно нечеловеческий. — Лучиана, догнавшая нас, явно была не в себе. Я никогда раньше не слышала, чтобы она говорила таким тоном. — Дожи были правы в том, что не хотели его использовать. Эту штуку не могли создать добрые и разумные существа, не противные богам. И, если мы его используем, на наши головы падёт проклятье солнечных Богов. И ты, Светлана, не должна пытаться прикрыть свои планы Их волей.
— А если мы его не используем — на головы наших потомков падёт проклятье пещерной жизни. Уже через два-три поколения. Ты разве не понимаешь? Знания о том, как жить без магии, надёжно забыты, в том числе, и во имя того, чтобы «жить не как на Земле». — Женевьева отреагировала быстрее меня, недовольно вскинув голову. — Пожертвовать человечеством во имя каких-то Богов, которых ты и не видела никогда?!
— Еретичка! Ты уже проклята! Светлана, ты слышишь, о чём я говорю?
— Слышу. И я не пытаюсь ничего прикрыть. Ты же сама видела разрушение Башни, верно? Разве смог бы человек сделать это ночью, не находясь в огромной куче гранталла?
— Нет, но…
— То есть, Башню разрушили Боги. Заметь, заодно они покарали тех, кто осмелился поднять на меня руку. Почему ты не допускаешь мысли, что в тот, самый первый, раз, арахноид тоже был послан Богами? И убийство божественного посланника и положило начало этой серии злоключений для людей Террины? Ты спросишь, почему я этого не рассказывала раньше? Да потому, что мне не открыты все Их замыслы.
Очень, очень логичный текст. Но папа всегда говорил, что фанатики не слышат доводы разума, и повлиять на них можно только через эмоции.
— Твоя воля, догаресса. Мне остаётся только надеяться, что твоя мудрость превыше нашей.
Лучианна резко дёрнула головой, обозначая поклон, и отстала, вновь смешавшись с коллегами Ромео и аристократами. Интересно, а куда делся её дядя? Помнится, от корабля он отходил вместе со всеми.
— Плохо, очень плохо.
Хлодвиге с досадой ударил себя по бедру.
— Этого стоило ожидать. Сложно поверить в такое явное явление Богов… — Антонио пожал плечами и замолчал, но я чувствовала, что в его словах был и вопрос. Который я оставлю без ответа.
— Удивительно, что она вообще так долго держалась. Или ты боишься, что Лучиана настроит церковь против нас? Так она, вроде бы, хоть и недовольна, но и уходить не собирается. — Женевьева смерила брата недовольным взглядом.
— Лучианна не предаст нас. Я боюсь, что более фанатичные последователи Солнца сочтут Свету лжепророком.
— Не переживай, не сочтут. Вчерашний неудачливый летун проповедует сейчас на площади Роз, и слушают его с большим воодушевлением, чем нытьё Возносящего. — Хлодвиге усмехнулся. — Я вот переживаю о том, что церковники могут захотеть принять чуть большее участие в возвращении магии. Или, того хуже, поднять бунт. А это страшнее, чем бунт аристократии.
— Не поднимут. Сам же говоришь, что Алонсо проповедует на площади, и его слушают. — Интересно, Антонио вправду так думает или уговаривает сам себя, предвкушая возможное столкновение с Лучианной?
Они появились неожиданно — я даже не успела понять, что произошло. Вот Антонио замолкает и оборачивается к Женевьеве за поддержкой. Вот подруга неопределённо улыбается, и мне кажется, что я вижу, как она колеблется между любовью к брату и неприязнью к его возлюбленной. Вот Хлодвиге шагает, чуть наклонив голову вперёд и нахмурившись. Вот Шива гордо вышагивает у моих ног, задрав и распушив хвост. Вокруг нас благоухает живая изгородь, покрытая крупными сиреневыми цветами, названия которых я до сих пор не знаю.