Новый мир
Шрифт:
Я вновь втягиваю воздух и тру переносицу.
Маню за собой Лили и мы возвращаемся в дом. Затаскиваем ведра, которые успели вытащить – это слишком красный флаг, если их увидят. Уже в доме я по стене сползаю на пол, все еще стискивая зубы.
Мои руки, сжатые в кулаки, теперь безвольно разжимаются.
Лили осторожно садится напротив меня на корточки и спрашивает:
– Мы теперь больше не сможем пить из того колодца?
– Если хочешь склеить ласты раньше срока – пожалуйста.
Лил грустно поникает.
– Сколько
Она опять жестикулирует:
– Одно неполное ведро.
– Проклятье – выдыхаю я.
Его на сегодня-то с трудом хватит. Нам что, придется ехать туда повторно уже завтра? И какие перерывы потом? Меньше недели?
Самоубийство.
Черт возьми, ну как так-то!
А что будет, когда и в кеймарте закончится вода? В ближних магазинах она закончилась куда быстрее, чем еда. Воды надо больше, и далеко не у каждого есть колодец.
Что станет, когда вода закончится?
Где ее достать?
А что будет, когда кончатся все наши запасы бензина? А теперь они кончатся куда быстрее, раз нам мотаться туда намного чаще.
Что тогда? В городе его больше нет.
Опять тру переносицу.
Надо было все-таки пристрелить ее еще тогда, во дворе. Теперь очевидно, что она была просто наркоманка. Грохнул бы и дело с концом. А теперь ее труп валяется в моем колодце, а я остался без доступа к воде.
И что еще хуже – теперь мы не можем контролировать наличие воды. Теперь, как и еда, она у нас лишь до поры до времени.
Мы в дерьме. Мы по уши, блин, в дерьме.
День 261
Этим утром не царит обычная напряженная подготовленность, когда мы высматриваем обстановку в шторах, умываемся, и готовимся к вылазке. Спокойны, но собраны.
Нет, этим утром все иначе. Во-первых, мы не умываемся. Воды едва хватает, чтобы сделать последний раз по глотку перед выездом. Во-вторых, все мои движения больше походят на плохо смазанный механизм. Я путаюсь, делаю одно и то же по несколько раз, зато могу совершенно забыть про другое.
Я четырежды гляжу в щель в шторке, и в итоге чуть не оставляю винтовку на диване. Ее хватает Лили и только тогда я замечаю, что у меня на плече нет ремня от оружия.
Никогда прежде у нас не было такого маленького разрыва.
Сраная пара дней! Мы ездили меньше недели назад, и теперь должны повторить. Более того – теперь так будет постоянно.
Я облизываю сухие губы, провожу пальцами по подбородку. Колется, надо было побриться, но теперь не до этого. Оглядываю комнату, в который раз смотрю в щель в шторе. Потираю винтовку и мы спускаемся вниз. Хватаю, как обычно, две связки ключей – и лишь в последний момент понимаю, что одна из них от гаража.
Зато ключи от тачки остались на столе.
– Проклятье – чертыхаюсь и меняю ключи.
Надо собраться. Нечего делать снаружи, если так и продолжится. Надо быть максимально собранным и внимательным. А о чем говорить, если я чуть не забыл винтовку дома и вместо
Они тоже нужны.
Надо добавить бензина. Канистры в багажнике трогать нельзя – они на прозапас. На случай форс-мажора в дороге.
Лили держит в руке свой складной ножик. Мы выходим на улицу, я запираю дверь и иду в гаражу. Не люблю его открывать – он слишком шумит, независимо от моей осторожности. В итоге достаю две канистры и добавляю в бак. Все это занимает чуть больше десяти минут, после чего убираю пустые канистры обратно в гараж и запираю его. Оглядев улицу, сажусь в тачку и завожу ее.
Гляжу в зеркала, потом на Лил:
– Следи в оба.
Она коротко кивает.
Мы выезжаем. Я держу окно открытым, как и всегда, чтобы слышать шумы на улице. Во-первых слышать, насколько громко мы сами едем и надо ли еще больше сбавить скорость. Во-вторых, хотя бы что-то слышать за пределами машины.
Когда мы проезжаем треть пути, мне кажется, что я вижу какой-то силуэт, быстро мелькнувший за угол. Чуть сильнее жму педаль газа, и краем глаза слежу за тем местом, пока оно не скрывается с поля зрения. Раньше бы я подумал, что это точно человек – раз пытается спрятаться.
Но нет.
Они адаптируются к нам намного быстрее, чем мы к Ним. Они подстраиваются и успешно моделируют любое наше поведение – даже то, которое появилось после Их вторжения.
Иной раз они искусно обманывают. Не перестают играть в свои игры, чтобы люди никогда не смогли найти способ опознать своих среди Них. Никогда не смогли найти способ сплотиться.
Через пару часов мы опять подъезжаем к своему месту. В старом мире это заняло бы еще на пару часов больше. Пробки, другие тачки, светофоры, переходы.. Теперь же, когда улицы пусты, а светофоры давно перестали мерцать (что выглядело довольно жутко в контексте пустого города) добраться можно быстрее. Если бы еще можно было гонять, не создавая шума – то на дорогу уходило бы не больше пары часов (с учетом обеих сторон, а не одной).
Я встаю там же, как всегда, среди кучи брошенных машин двора в квартале от магазина. Мы выходим, и я запираю тачку. Накидываю ремень и сжимаю винтовку, опустив палец на спуск. Киваю Лили и мы идем знакомым маршрутом.
В этот раз эхо в торговом центре будто бы стало громче. Сам он будто бы стал мрачнее, и я понимаю, что если не перестану нагнетать, то скоро рехнусь. Должен среди нас быть хоть один адекватный человек, и это точно не тринадцатилетняя девчонка, которая держит складной нож такой стороной, что если решит резко его раскрыть – распорет себе ладонь.
Мы проходим в продуктовые стеллажи и теперь первое, что я хватаю – это бутылки воды. По одной мы выпиваем прямо здесь, жадно прижавшись губами к горлышкам. После чего я хватаю бутылки целыми пачками, чтобы удобнее было нести. Да, они займут чертовски много места в машине.