Новый Орден Джедай 2: Боба Фетт: Практик
Шрифт:
– Пока мы на вас работаем, – сказал Фетт, – вы не трогаете сектор Мандалора.
Ном Анор вонзил взгляд в визор Фетта; тот ответил таким же взглядом. Системы шлема записывали изображение, и исполнителю вряд бы удалось это заметить. А лицо его было кошмарным – словно труп с поля битва; без носа и губ, дыра в середине лица прямо над зубами, которые казались такими же, как и у людей. Кожу стягивали морщинами многочисленные шрамы и странные татуировки. Толстый костяной гребень на шраме – Фетт не был уверен, от чего – шел от впалой глазницы к затылку, через безволосую, изрезанную
Они были почти человеческими – будто кого-то заперли в чудовищном костюме, и он силится выбраться. Подобный образ высветился в сознании словно голограмма. Фетт вдруг представил себе Ном Анора с носом, ртом и нормальной кожей. Он представил себе внешность воинов: все эти пришельцы имели жуткие лица. Они намеренно себя уродовали.
"Фьерфек. Если они так с собой поступают…"
– Вы все еще пытаетесь торговаться, – сказал Ном Анор.
– Такова моя цена. Она повышается, когда я вижу, что клиенты не были со мной полностью откровенны, – например, не упомянули вторжение в Галатику. Фетт сейчас выступал в роли заказчика; а товаром было время. – Вы собираетесь сражаться за каждый метр, с тысячами разумных рас, на бесчисленных мирах, которые не взять без боя. Мы вам нужны. Например, чтобы справиться с джедаями.
– Но я могу вас убить. Сейчас.
– Я – лишь человек. Кланы сразу изберут нового Мандалора, и тогда точно будут сопротивляться. Ваш ход.
Бевиин раздраженно буркнул:
– Спасибо, 'Алор.
Пленник бессвязно застонал и рухнул на палубу, забившись в конвульсиях; глаза его закатились. Ном Анор наблюдал за ним с отстраненным интересом, не собираясь помочь; на мгновение Фетт всерьез собирался выхватить бластер и избавить бедолагу от мучений. Но он решил, что это не его дело; и одновременно понял, что до конца жизни будет жалеть о том, что так не поступил.
Другой йуужань-вонг вошел в помещение; он был так же татуирован и изуродован, как и Ном Анор, но носил темно-серую… это можно было назвать мантией. Она вроде была пришита к его телу, от плеч до головы. Эти парни по-настоящему любили боль. Фетт мог стиснуть зубы и стерпеть мучения, но был предел выносливости… и тут он видел болезненную страсть к боли. Как будто она была в основе культуры йуужань-вонгов.
Он видел уже достаточно. Или, во всяком случае, он так думал.
Новоприбывший наклонился над скорчившимся пленником и резко сорвал "ожерелье" с его шеи. Похоже, что пленник умер; Фетт отлично умел отличать мертвых от живых.
Бевиин стоял, вытянув руки по швам, вроде бы безразличный… но по комлинку шлема раздавались проклятия.
– Я хочу прирезать каждого краба в Галактике, – пробормотал он. Бевиин обычно легко сходился с людьми, и ненависть в его голосе удивила Фетта. – Договоришься ли ты с ними или нет, Манд'алор.
Еще два причудливых создания с менее впечатляющими шрамам и татуировками (по сравнению с Ном Анором) ввели другого пленника – стройного тви'лекка средних лет. Тот в ужасе пытался вырваться, вскрикивая. Фетт никогда не был щепетильным, но по его кодексу чести следовало убивать быстро; боль должна быть разве что побочным эффектом, а не хобби.
Все произошло быстро – двое согнули тви'лекка, и тварь в мантии просто вогнала в грудину пленника тот самый йорик-кул, который только что сорвали с мертвеца; узлы даже пронзили кожу шеи, вызвав бульканье и хрип. Болевой шок мог его убить, но, видимо, "крабы" (а Бевиин умеет давать клички) умели сохранять пленным жизнь.
Фетт решил не смотреть на Бевиина, когда будет говорить. Он слышал, как Горан скрежещет зубами и сглатывает. Если Бевиин поддастся искушению, и уладит дело с помощью бластера, то за одну жертву заплатят очень многие на Мандалоре.
– Спокойно, Горан, – прошептал он в комлинк ВиДа. "Фьерфек, я его никогда по имени не называл". – Это можно сделать потом.
Фетт не мог представить себе наслаждения болью. Теперь он понимал, почему презирает йуужань-вонгов – не из-за мнимого аскетизма и жестокости, но из-за их извращенных пристрастий. С его точки зрения это была такая же слабость, как и пьянство, как и пристрастие к глиттерстиму. Он презирал и Ном Анора – за этот жалкий театр, призванный показать, что будет с Мандалором, если он не подчинится.
"Твои угрозы только разозлят меня еще больше".
Ном Анор обдумывал названную цену с нарочитой неторопливостью.
– Мы не тронем сектор Мандалора, – сказал он.
"Лжец. Расползетесь по Галактике, а когда переделаете ее – отправитесь к нам. Ты жил среди нас восемнадцать лет, так что еще одна ложь для тебя…"
Фетт подавил отвращение.
– Если положить это в основу – то мы сработаемся.
"И я тоже лжец – потому что точно не сработаемся".
Нет, Фетт держал слово. Было важно тщательно сформулировать обещания, чтобы потом расстроить планы этих чудовищ и сохранить лицо. "Мое слово сдерживает меня… но ты солгал мне".
Бевиин наклонился и поднял кусочек коралла, который отпал от мертвого пленника; он проделал это естественно, будто подбирал дерево для костра.
– Ваше следующее задание – обезопасить для нас посадочную зону на Биргисе, – сказал Ном Анор. Он передал Фетту инфочип; это должно было быть ему неприятно – мерзкая технология… – Вот только что полученные данные разведки в подходящем формате. Мы можем просто уничтожить поверхность с орбиты, потому что планету все равно переформируют и переделают, но нам нужны живые жители – чтобы они работали на нас.
– Когда? – спросил Фетт.
– Через пять дней.
– Ну тогда нам лучше отправляться.
Было сложно не споткнуться в этом коридоре-кишке. Бевиин шел сразу за ним, положив руку на пояс, словно защищая что-то. Они разошлись в ангаре и направились к своим кораблям; молчаливые воины йуужань-вонгов наблюдали за ними. Целый лес гротескно искаженных шипастых деревьев со змеями на ветвях; черное будущее Галактики. Те, кого он стал презирать.
Бевиин разогрел двигатели "Гладиатора". Воины отступили назад; один, скрестив руки на груди, стоял и ждал. Фетт коснулся консоли "Раба I", и "Файрспрей" пробудился, издав протяжный вой, быстро остановившийся на одной ноте.