Новый отсчет
Шрифт:
— Неужели мы их будем жрать этих насекомых? — Спросил один из русских парней из "Альфы".
— А вас, разве не высаживали в местах, где можно было жрать только гусениц? — Съехидничал Маркес.
— Приходилось, на пару суток. Но жрать такую дрянь полгода — это уже слишком.
— Если надо будет, то будете жрать и это, — отрезал Зорич. — А теперь небольшая лекция профессора Альберга о строении насекомых, об их уязвимых точках.
При слове лекция у всех присутствующих на губах заиграла улыбка. Но, когда Альберг начал пояснять истинные возможности противника, улыбки с их уст исчезли. Дошли дело и до стрекоз.
— Это самые большие летающие хищники на планете. Скорость — до трехсот километров час, уникальная маневренность. Тут главное — не подпустить их близко. Кто-то должен непрерывно следить за воздухом. Самый лучший способ борьбы с ними — выстрелы по глазам. А теперь — самый опасный наземный хищник — богомол.
На экране было выведено самое монументальное изображение властителя планеты насекомых.
— Прекрасно сливается по окраске с окружающей средой, передвигается плавно и практически бесшумно. Единственное, его хорошо слышно, если приложить ухо к земле. Все же эти тонны мяса и хитина отдаются на почве вполне ритмичной вибрацией.
Русские тут же заулыбались, начали шептаться, до ушей Зорича донеслись отдельные слова: "Сказки… ухом к земле". Сербу пришлось даже прикрикнуть на них.
— Тише, парни!
Не порадовали разведчиков и другие представители местной фауны.
— Значит, вот такой жук, он будет пострашнее танка? — Спросил Энди Маркес, кивая на экран.
— Да, если пересчитывать на сталь, то хитиновый панцирь этого жука прочнее танковой брони раза в три. Так что, не пытайтесь бить его в лоб из пистолета, и даже автомата. Только гранатомет, может быть, лазерное ружье на максимальной мощности. Есть еще особенности. У тех же жуков зрение развито слабо, зато хорошее обоняние и слух. Они чувствуют запах и вибрацию движения. Так что, тогда надо бить по вот этим маленьким штучкам сбоку ото рта.
— Они у них как антенны, — заметил один из спецназовцев.
— Ну, это и есть своеобразные антенны. Причем очень чувствительные.
— А кто из них самый опасный? — Спросил профессора Зорич. — Кроме, конечно, богомолов.
— Самый опасный тот, про кого мы не знаем. А из этих, я бы сказал, вот этот червь.
Он вернул на экран изображение бьющегося в истерике кольчатого червя.
— Огромный, мощный, практически неуничтожимый. Ни мозга, ни сердца как таковых у него нет, кислорода потребляет крайне мало, будет крушить все вокруг до последнего, пока не вытечет вся кровь.
— Тут методика борьбы одна: лучше не трогать, а если трогать, то лучше убегать как можно дальше, — сказал Билич. К нему теперь прислушивались внимательно — все же парень уцелел в таких жутких условиях.
— А теперь о главном. О тех приборах, которые спасут вам жизнь на этой чертовой планете, — сказал Майдачный, выкладывая на стол первый аппарат.
Все спецназовцы как-то сразу поскучнели лицом. Но эта лекция оказалась едва ли не самой интересной. Так что в конце Маркес сделал оптимистичный вывод из всего услышанного: — А ведь можно их долбануть. Запросто.
Они высадились на планете Богомолов, такое название было присвоено Райтом этому уголку Вселенной, на рассвете. Точку высадки выбрали в ста километрах от места первого десанта. Все было как прежде, девять человек выбежали из тарелки, заняли позицию. Только пятеро из них были в обычных костюмах, а четверо были невидимы для кого-либо.
— Осмотрелись! — Скомандовал Энди Маркес. Под его началом сегодня была интернациональная бригада. Трое были американцами, двое служили раньше в Моссад, трое были русскими. Кроме того, был и вообще штатских человек, известный под кличкой Дамфи. Даф Вебер был двухметрового роста громилой, в земном прошлом уголовником с богатым послужным списком преступлений. Оказавшись на Ковчеге и не найдя тут применению своих криминальных способностей, он как-то невольно увлекся армейской романтикой, благо силы и хладнокровия ему было не занимать. К этому времени он уже дослужился до звания старшего сержанта.
— Справа, в двадцати метрах — тоннель червя, — доложил Сашко Билич. Да, упрямый серб сам напросился и в этот десант. Он поспал все три часа, но казался бодрым, и, даже каким-то веселым. В этот раз он отказался от «невидимки», заявив, что он не хочет подыхать в нем от жары. В «невидимке» в этот раз парился как раз трое русских и Дамфи.
— Не будем его трогать, — велел Маркес. — Что в воздухе?
— Пока чисто.
— Тогда вперед. Направление на северо-восток.
Они прошли метров триста, когда один из евреев по имени Абрам сообщил: — Слева какая-то большая биологическая масса.
У него в руках был один из самых важный приборов — сканер биологических активных масс. Именно на него и возлагали самые большие надежды разведчиков.
— Куда она движется? — Спросил Маркес, делая знак всем остановиться.
— Никуда. Хотя, нет, идет в нашу сторону, но очень медленно.
— Вперед, только осторожно.
Через минуту Абрам дал знак замереть. Все затаились, направив стволы на заросли впереди себя. Вскоре там начали падать тонкие, с руку, стволы деревьев, а затем показалось что-то круглое, большое, больше похожее на передвижную скалу. И только когда все насекомое выбралось по открытое место, все облегченно выдохнули, и даже рассмеялись. Это была громадная, размером с хороший джип улитка. По строению она ничем не отличалась от земных улиток, но размеры… Тело улитки было словно создано из полупрозрачного, белого полимера, блестящего от влаги. На круглой головой торчали забавные рожки с шариками на концах, а темные глаза и слабо выраженный рот придавали этому карикатурному лицу какой-то забавный вид.
— Вот это да, — сказал кто-то из русских, кто, Билич не понял, видно их не было, а по голосам он их не различал.
— Как же этот мясной домик до сих пор никто не съел? — Спросил кто-то еще.
— Слушайте, а ведь у французов улитки — деликатес? Может, пристрелим ее, да попробуем.
— Да ладно, зачем нам в него палить, смотрите, какая она забавная.
Это сказал Джон Толбойт, один из коллег Маркеса по «Дельте». Опустив автомат он уже в открытую стоял перед улиткой, и рассматривал ее с двух шагов. Та, к удивлению Билича, не пряталась, не пугалась, казалось, сама с явным удивлением рассматривала новых для нее персонажей. Голова улитки при этом находилась на одной высоте с лицом Толбойта. Улитка, прядя своими забавными рожками, потянулась к разведчику, тот протянул вперед руку. Внимание Билича привлек один из его датчиков на рукаве. Глянув на красный окрас одного из сканеров, Сашко закричал: — Назад!
Хорошо, что реакция на команды была вбита в Толбойта кулаком своего первого сержанта, миную череп прямо в головной мозг. Джон отпрянул назад, и тут же в это место ударила голова улитки. Ни зубов, ни рогов у ней не было, но Сашко всем показал горящее табло сканера.
— Не приближаться, у ней ядовитая слизь. Так что гладить эту милую штуку не советую.
— А если бы я прикоснулся? — Спросил чересчур резко вспотевший Толбойт.
— Парализовало бы мгновенно.
Тот сделал вывод.
— Вот поэтому эту штуку никто тут и не ест, и она никого не боится.