Новый отсчет
Шрифт:
— Можно там выжить, — доложил Маркес командованию. — Скажу больше — я возьму батальон и продержусь там трое суток.
— Зачем? — не понял Чай Сен.
— Затем, что надо обучать солдат. У меня большинство вояк ни разу не стреляли из бластеров. Только в тире, да и то это была имитация.
— Это может стоить нам больших потерь, — напомнил осторожный Луи Фиш.
— Но тренироваться нам нужно, — настаивал Маркес. — В таких условиях я за три дня сделаю из новобранцев ветеранов.
— Хорошо, — разрешил Райт. — Готовьтесь.
Глава 18
Антон Васильев поправлялся по земным понятиям просто стремительно. Уже через два дня он с трудом, но ходил с костылями. Его уговаривали полежать в лазарете, но этого не хотел. Слишком интересные события происходили в его лаборатории. Каждый полет на планету приносил новые и новые сенсации.
— Обалденные киты, просто невероятные! Триста метров в длину, восемьдесят в ширину. В одной стае десятки тысяч тонн чистейшего, деликатесного мяса! — Восторженно рассказывал один из вернувшихся с берега океана зоологов, чех. — А вкус у этого мяса — не передать словами! Это чудо!
Его напарник, француз Пьер Монтерье, наоборот, был, как никогда мрачен. Хоть он и остриг волосы на голове, но сбрить бородку его так и не заставили, так что внешним обликом он сейчас больше походил на монаха аскета.
— Мы сможем накормить миллионы людей, и еще запастись мясом на несколько месяцев вперед, — продолжал радоваться чех.
— Вообще, то, что мы собираемся делать с этими китами — это преступление, — сказал Пьер. Он вытащил из кармана трубку, сунул ее в рот. Табака давно уже не было ни у кого из землян, но зато от нее шел въевшийся за годы запах никотина.
— Почему преступление, Пьер? — спросил Рене Альберг. — В чем это наше преступление, я что-то не понимаю?
Монтерье начал говорить уже пылко, яростно.
— Мы нашли на этой прекрасной планете безмозглую, тупую цивилизацию насекомых! Все они занимаются только тем, что едят тех, кто меньше них размером. Между тем в океане живут наши с вами родственники, теплокровные, млекопитающие животные. Пройдут миллионы лет, и они непременно выйдут на сушу, и завоюют себе право на жизнь. Мы же, как какие-то варвары убиваем их на мясо, и этим, может быть, лишаем их шанса выжить в этой схватке эволюций.
— Ну, что делать… — мирно начал Альберг. Его прервал крик француза.
— Как что делать?! Оставить их в покое! Пусть себе живут дальше, размножаются!
Подошедший к спорящим Майдачный тихо спросил Васильева: — Что это он так разоряется?
— Он и на Земле изучал китов и дельфинов, — шепнул Антон. — А тут увидел таких монстров, и решил, что они еще умней наших китов.
А француз продолжал вещать, при этом активно, как все южане, жестикулируя.
— Вы знаете, какой величины мозг у этих китов?! А какой он развитый? Нам с вами завидовать надо такому мозгу! По сравнению с ними мы — имбецилы!
— Но, они не совсем киты, они еще почти рыбы, — возразил один из биологов.
— Да, у них кроме легких существует и остатки жабр. Но, это переходный период, в воде сейчас кислорода больше, чем в воздухе. Пройдет время, и жабры отомрут совсем. Они уже сейчас теплокровные, у них температура тела как у нас — тридцать шесть и шесть. Они же наши братья, нельзя их убивать!
Тут в разговор вступил Майдачный.
— Я все понимаю, Пьер. Тебе нравятся эти умные особи. Но семь миллионов особей твоего вида хотят есть. Первые порции пищи из этих китов уже раздают народу. Иди, посмотри, как они радуются. Скажи им, что это будет только один раз, а дальше им просто придется медленно умирать от голода. Иди, скажи им об этом! Посмотри им в глаза.
Француз выругался, и торопливо вышел из лаборатории. Между тем Рене Альберг подошел к Васильеву.
— Ну, а теперь займемся вами, дорогой друг. Так сколько вы находились на планете без кислородной маски?
— Больше часа, — признался Антон.
— А следов отравления окисью углерода у вас не нашли. Странно. Вы, говорили, что все это время лежали на земле?
— Это была не совсем земля. Скорее болото. У меня из воды торчала одна голова. Даже не голова, — он показал пальцами, — одно лицо. Это еще чудо, что я упал на спину. Если бы упал на живот, то сразу бы захлебнулся водой и все.
— Интересно. Может, вы тоже отрастили себе жабры, Антуан?
— С испугу, — поддел Антона Майдачный.
Васильев улыбнулся своей характерной, застенчивой улыбкой.
— Не знаю, я тогда про это не думал.
— А мы думали, все это время думали над этой загадкой, — весело сообщил Альберг. — Луис, как наши дела?
Испанец Луис Барраха в это время колдовал около огромного аквариума наполненного чем-то зеленым.
— Дела просто великолепны. Эта штука размножается с удивительной скоростью. Метаболизм просто поразительный.
Рене присел, с интересом рассматривая растения сквозь стекло аквариума.
— Они что, меняют цвет с зеленого на бурый? — спросил он.
— Нет, это просто отмершие корни. Я их как раз вылавливаю. Вон их сколько уже.
Луис кивнул головой на кучу бурого цвета, лежащую в стороне.
— Ого! Что у них там с обменом веществ?
Барраха восхищенно помотал головой.
— Это вообще что-то, совершенно не поддающееся объяснению. Эта штука поглощает из воздуха и воды все то, что нам не сильно и нужно: углерод, азот, микроэлементы. А выдает на поверхность чистый кислород. Здесь, в этой комнате, — он поднял вверх руки, — сорок пять процентов кислорода.
— То-то, я думаю, что-то здесь дышится слишком легко. Так что, милый наш Антуан, — Альберг снова обернулся к Васильеву, — молитесь богу, что он послал вам это растение для вашего же спасения. Именно из-за него вы остались живы. Вы лежали на спине, а над вами был тонкий слой с повышенным содержание кислорода. Везунчик вы, Антуан.
Вскоре на полярном берегу этого же континента высаживалась очередная экспедиция землян. Задача у них была простая и ясная: забить как можно больше китов, и, разделав их, отправить мясо на орбиту. Большая часть людей, выгрузив снаряжение, осталась на берегу. Один же снова поднялся на борт тарелки.