Новый порядок
Шрифт:
— Да, со мной связался мой друг, которого ты накануне расспрашивал, где я и как. Не удивляйся. Вот с утра и подумал — дай-ка пройдусь в сторону консульства, да и попался ты мне. Наряженный как какой-то иностранец.
— Но как?
— Ты не думал, что в чёрных одеждах, ты выглядишь как белая сорока? Ты не замечал особенности этих краёв? — мужчина показал на улицу, где привилегированное население облачено в одежду из хлопка и шёлка серого, белого или светло-синего цвета. — Это национальные цвета Конфедерации, которые носят белокожие. Да и только им и разрешено носить одежду таких цветов.
— То есть вы…, - сбитый с толку Эстебан даже не успел договорить, как собеседник перехватил слово:
— Да, я тот, кого ты искал. Я — Маритон из Варси, — старик отпил чуть пива и оглянулся на официантку, поставившую стакан холодного чая с парой лепестков мяты, перед Командором. — Наверное, сегодня нас свело Божье проведение, как иногда любил говорить Флорентин Антинори.
— Вы знакомы с Верховным Отцом? — удивился ещё сильнее Эстебан. — С самим главой Империал Экклессиас?
— Да, вместе воевали с ним.
— Война против Аурэлянской Информакратии?
— Ты прав, сынок. Мы познакомились, когда он мне раны перевязывал в трущобах, а потом отправились в Рейх.
— Я помню дальнейшую историю — вы объединились с Первоначальным Крестоносцем и смогли уничтожить Аурэлянскую Информакратию. Но что сподвигло вас уйти в трущобы? Об этом история умалчивает? — ощутив привкус сладости на языке от чая, спрашивает Командор.
— Даже после стольких лет, мне трудно об этом говорить, — Маритон отпил ещё немного пива и отяжелённым взглядом посмотрел на еду, которую ему принесли. — Я скажу так — была у меня любовь, но её забрали выродки из Информакратии.
— Я вас понял, — Эстебан хотел тут выразить иронию, но удержал эти мысли в себе, ибо не знает, какой душевный отклик они найдут у старика.
Маритон немного вспылил, что Эстебана не удивило, он предчувствовал эмоциональный накал:
— Вряд ли. Ты знаешь, что такое полюбить в социуме, где любовь запрещена? Где она выдавливается с ранних лет? Где всякие привязанности объявляются ненормальными? — голос мужчины успокоился. — Верность семье и родителям под запретом… потому что их нети. И только верность власти поощряется. Пойми, даже не государству, не системе, а «держателям» власти и Макшине.
— Лже-апостолам и богу информации?
— Ха, «богу», тьфу, — разозлился Маритон. — Это сущий демон. Ему приносили жертвы из людей и во славу него ровняли целые кварталы. А ложные апостолы установили это, как норму.
— Понимаю, если вас так волнует тема прошлого, то думаю, от неё нужно отойти, — предложил Эстебан. — У всякого найдется то, что вспоминать он не захочет.
— Скажи, ты ведь нашёл меня не потому, что хотел увидеть участника войны против Информакратии и солдата гражданской войны?
— Гражданской войны?
— Да так, — снова приложился к пиву Маритон. — Когда большинство штатов после «десятилетий единства» смогли снова собраться в нечто целое, подавив банды, с севера был дан кличь на реставрацию США. Какой-то умник в Вашингтоне объявил, что южные штаты тоже включены в состав новой Америки.
— И как я понимаю, тут выразили яркое несогласие?
— Ты прав. Эти, прости меня Господи, идиоты из Вашингтона и впрямь считали, что Конфедерация присоединиться к ним. Но наш первый президент — Дейвис Джафферсон, собравший юг и установивший новый порядок, под народное одобрение, отправил дипломатов из ССША обратно, имущество корпораций конфисковал, а корабли «освободил» от товаров.
— Это стало поводом к войне?
— Нет, что ты. ССША декларировали начало войны, как «стремление побороть рабство и дикарство на юге», но по факту они бились за земли. Но в финальной битве под Нью-Йорком мы разбили их.
— Ладно, давайте перейдём к моей цели, — Эстебан отбросил в сторону все остальные размышления. — Экспедиция Рейха ищет одного устройство, способное открыть любые двери. В той самой Информакратии оно было известно, как инфо-ключ-1. Вы знаете, где ещё могут быть они?
— Вы разве их не все нашли? Раньше Флоренция располагала огромным количеством этих предметов.
— Они были уничтожены, — Командор допил чай. — Причём все, которые были найдены. Канцлер опасался, что они могут быть использованы для того, чтобы открыть двери его замка.
— Это было ожидаемо, — Маритон приступил к еде. — Есть ещё один тайник, где я, да ещё пара парней спрятали некоторое добро от Информакратии. Я надеялся вернуться в Италию. Не думал, что Рейх столько выстоит, но тут меня история засосала.
— И где же он? — с бережностью спросил Эстебан, навострив всё внимание.
— А тебе зачем? — в глаза собеседнику взглянул старик. — Ты же уже не в Империи, расположился на северах, а тут тебе ключи подавай. Зачем?
— Боюсь, эта информация конфиденциальна.
— Послушай, сынок, не лукавь передо мной. Я прошёл через огонь, воду, боль. Воевал, чтобы ты выжил. И ты думаешь, что я заслуживаю вранья?
Эстебан, смотря в очи старика, видит в них чистоту и незлобие. Командор понимает, что пережил Маритон и то, что лгать, выкручиваться бесполезно и лучше всё рассказать, как есть. Тут нет Яго, который сразу стал бы давить и Эстебан решается. С его уст низошло слово, поразившие старика в самое сердце. Командор поведал, как спасал юношу, семье которого был должен, как едва не умер в Пустоши, и как они бежали из Империи во время переворота. Он рассказал, поведанное Яго — о маленькой гражданской войне и как безумие мраком клубится у императорского трона. Выражение лица у Маритона постоянно менялось, становясь всё мрачнее и угрюмее, его эмоции выдавали недовольство тем,
— Услышал я много. Если всё так и есть, то вам действительно нужна помощь, — Маритон практически доел принесённое. — Что ж, я вам скажу так — если есть какая-нибудь полезная вещь, то её надо брать с собой.
— Так он у вас? — оторопел Эстебан. — Этот ключ?
— Да, — Маритон поднялся со стула. — Не беспокойся за оплату. А теперь пошли… расскажешь мне о Рейхе и как поживает старина Флорентин.
Глава пятая. «Ради общего блага»
Глава пятая. «Ради общего блага»