Новый штамм
Шрифт:
Где-то на территории больницы раздался громкий взрыв, после чего, полицейский уже не обращал на нас внимания, просто молча указал на обратную дорогу и что-то сказал про баллоны с кислородом, на территории хирургического отделения.
Мучительная «тишина» — усиливалась, и давила на мое подсознание. Болезнь прогрессировала, и я проваливался из реальности. Но дабы не «потеряться» окончательно, я выбежал из машины, открыл дверь водителя, вытолкнул на пассажирское Антона, и яростно нажал на газ, пробивая брешь между полицейскими машинами.
«Мне
— Мама, я заберу тебя, — кричал я сквозь слезы, теряя связь с реальностью.
— Ден, ты ********? — заорал Антон, когда я начал безжалостно буксовать на месте, и колотить в руль.
«А мне казалось, мы прорвались сквозь „патрульных“…»
Антон с силой надавил мне на шею, пережимая сонную артерию, пока перед моими глазами не появилась темнота, а затем — я потерял сознание.
Когда я очнулся, то понял, что лежу на заднем сиденье, а вибрация «внизу» — говорила только об одном, мы в дороге.
— Отошел? — заботливо спросил Тоха.
— Где мы? Почему едем? Куда едем?
— Обратно в Мурманск, — сказал Тоха, объезжая колею на дороге.
— Мы уже уехали из города?
— Пол часа назад, после твоего приступа… — глухо сказал друг, — Ден, я не знаю что творится, но надо валить из области. Давай заберём Генку и куда ни будь в глушь? М? Давай в Карелию? Там места — закачаешься.
Я неохотно кивнул головой, дабы избежать для самого себя — мысли о больнице и о маме.
Встречный поток машин — увеличивался в разы, что никак не было свойственно для ночи. Да и днем, столько машин не было… Жители эвакуировались, а мы лишь — возвращались в общежитие, где был запас воды, еды, и магазины в близь университета, в котором мы всегда могли пополнить запасы.
«Я не верю, что все это происходит прямо сейчас… Какое нафиг бешенство… Какой карантин… Боже, что происходит?»
Прошло три дня с тех пор, как мы вернулись из Полярных Зорей. Вспышка реально существовала, и я реально — был в полном шоке от происходящего.
В первый день «изоляции» — отрубились все новостные телеканалы и в телевизоре была лишь бегущая строка об эвакуации. На второй день — пропало радио, пропали люди на улице и в универе… А вот из окна общежития мелькали лишь редкие «лица», которые мародерствовали, что мы конечно же — осуждали.
Мы не знали, в чем дело, где все, и уж точно — не собирались выходить на улицу. Ах да, вода в душевых — закончилась. Мы банально не могли смыть за собой или помыться.
Но были и следующие минусы — наши запасы еды, воды и алкоголя — истекли на второй день. Мы были совершенно не подготовлены к грядущему.
Лапша быстрого приготовления — закончилась в первый день. Пельмени и вода из-под крана — на второй, и мы уже не ели целые сутки.
От голода — не было особых сил на передвижения… Хотя мы прошлись по всей общаге, и кроме как комнаты на втором этаже — все остальное пустовало, либо было закрыто, а мародерствовать мы не собирались.
Люди, за территорией университетского городка — шастали сутками, в зад и вперед. И они были зараженными.
Как мы это поняли?
Так эти психи — мычали, и еле-еле — волочили своими ногами по земле. Они были грязными словно бомжи, и тупоголовыми, ибо Геннадий кинул в бывшего охранника на КПП пустой бутылкой, попал тому в плечо, но «старик» — проигнорировал этот момент, и пошел за пустой бутылкой, думая, что это еда, бесконечно отпинывая ее от себя, каждый раз, как приближался к ней.
«Точно тупой…»
Это был самым настоящий апокалипсис. И шутки про зомби — уже не были смешными. Нам было страшно, реально страшно выйти за пределы временного дома.
На третьи сутки, во время «лежания» на диване перед телевизором, в поисках новостей, я почувствовал, как моя голова становилась все тяжелее и горячее, пока не начались приступы тупой боли.
— Твою мать… Только не приступ…
Мой рот издал слабый стон, после чего, тело пробила судорога.
— Ден ты чего? — послышался голос Антона, который знал о последствиях моего заболевания. — Приступ да? Ты это, только коньки не отбрось…
— Я уже чувствую запах панихиды в ногах… — вяло пошутил я.
Было дикое желание — уснуть… Вот рту давно пересохло, а желудок напоминал о том, что начинает переваривать себя… Пульсирующая боль в голове — начинала отдавать по нервам.
— *** Тох, прибей меня, а… Мне что-то совсем паршиво… — сказал я, чувствуя, как сознание погружается в темноту.
Мною было принято решение — тупо закрыть глаза, и просто молиться, дабы голова прошла. И спустя н-ное время, когда веки открылись, размытый силуэт Антона — начал проявляться.
«Обошлось… Я не провалился в свои реальности…»
Мое бренно тело медленно поднялось, голове было чуточку лучше, давление и звон в ушах пропал. И это означало только одно — приступ не пришел.
Когда я подошел к окну на втором этаже, дабы посмотреть на мир, то узрел, как охранник зачем-то бьется головой об охранную будку.
— Он и в жизни был редкостным придурком, а после «бешенства» вообще — слетел с катушек.
Наша троица прекрасно понимала, что с людьми творились глобальные изменения, и лишь вспоминая сериалы про зомби — понимали, на сколько опасны эти «новые». Хотя не знали наверняка.
Но пробовать и экспериментировать — точно не хотели.
Гена компосировал мозги, что «бешенные» — это зомби из фильма Нация Z, где мертвяки — бегали с огромной скоростью, Антоха же — вспоминал «Ходячих», и пытался с пеной у рта доказать, что бегать они не могут, и мы полностью свободны в своих действия, ибо интернета уже нет, телевещания тоже — и мы предоставлены сами себе. Но все как один — ни в коем случае, не хотели узнавать правду, то бишь — выходить за пределы общаги. И кстати, дверь в общежитие мы лично забаррикадировали старыми стульями и шкафами.