Новый швейцарский Робинзон
Шрифт:
Лишь только мы возвратились на место постройки, как я осуществил свое предположение.
Я привязал одно из бревен за конец к дереву, росшему на берегу ручья; к другому концу бревна я прикрепил длинную веревку; потом я перешел ручей, чтобы прикрепить к одному из деревьев на противоположном берегу блок, и продернул веревку вокруг его колеса. Затем я возвратился и припряг осла и корову к той же веревке. Животные потянули; бревно повернулось около дерева, к которому было привязано на нашем берегу, и вскоре другой конец бревна коснулся противоположного берега. Изумленные дети, не медля, вскочили на перекинутое бревно и, при радостных криках, хлопали в ладоши.
Самая трудная часть дела была исполнена. Подле первого бревна были положены два других и, чтобы закончить мост, оставалось лишь прибить гвоздями ряд досок.
Нам удалось закончить работу до вечера, но зато мы чувствовали крайнюю усталость, и с самого прибытия на остров не проспали мы ночь так крепко, как после этого дня, проведенного с такой пользой.
VII. Переселение. Дикобраз. Тигровая кошка. Раненый фламинго
При первых лучах света я разбудил детей и счел нужным дать им несколько советов относительно их поведения во время нашего переселения.
— Мы отправляемся, — сказал я, — в место закрытое и для нас новое. Смотрите, никто не отходит от остальных. Было бы одинаково опасно и уходить вперед, и отставать. Пойдем как можно ближе один к другому, и при встрече с каким-либо врагом предоставьте мне распоряжаться нападением или обороной.
Помолившись и позавтракав, мы стали готовиться в путь. Стадо было собрано. Осел и корова были навьючены мешками, которые приготовила накануне жена и которые мы наполнили наиболее полезными предметами. Мы не забыли капитанского вина и небольшого запаса масла.
Когда я располагал дополнить клад животных нашими одеялами, койками и веревками, жена попросила местечка для малого Франсуа и для мешка, который она называла своим волшебным мешком. Затем она стала доказывать мне настоятельную необходимость забрать с собой наших кур и голубей, которые, при недостатке пищи, непременно рассеялись бы и отбились от двора. Я уступил этим доводам. Для Франсуа было приготовлено удобное седалище на спине осла, между висевшими на нем мешками; волшебный мешок служил опорой и спине Франсуа.
Оставалось переловить кур и голубей. Дети принялись преследовать их, но не успели поймать ни одной птицы. Догадавшись, мать велела им не трогаться с места, обещая без труда переловить всю эту перепуганную живность.
— Посмотрим, посмотрим! — вскричали ветреники.
— Увидите! — возразила мать.
Она рассыпала по земле несколько горстей зерна, вид которого скоро собрал всю нашу живность. Когда этот корм был съеден, мать кинула еще несколько горстей, но уже внутрь палатки. И куры, и голуби бросились на зерно и, следовательно, были пойманы.
— Видите, господа, что ласка лучше насилия, — сказала мать, закрывая палатку. Жак забрался в последнюю, чтобы передавать нам по очереди всех пленников. Мы связали им лапки и поместили их на спину корове. Когда все они были собраны, мы накинули на них покрывало, которое подперли на известных расстояниях согнутыми друг к другу ветвями. Погруженные во мрак, птицы не должны были надоедать нам своими криками.
Все оставшиеся вещи, которые могли бы быть попорчены дождем или солнцем, были перенесены в палатку, вход в которую мы тщательно застегнули деревянными шпильками и заставили полными и пустыми бочками. Затем я подал знак к выступлению.
Все мы были хорошо вооружены, и каждый из нас нес сумку, полную продовольственных и боевых запасов. Все были в веселом настроении.
Впереди шел Фриц с ружьем под мышкой. За ним шла мать, как бы ведя осла и корову, шедших бок о бок; на осле помещался Франсуа, потешавший нас своими простодушными замечаниями. Третий ряд составляли Жак и коза, четвертый — Эрнест и овцы. Я шел позади всех. Собаки рыскали по сторонам, лая, ища, обнюхивая.
Медленно продвигавшийся караван наш был действительно живописен. Глядя на него, я не мог не крикнуть своему старшему сыну.
— Вот, Фриц, некогда высказанное тобой предположение начинает сбываться. Так путешествовал праотец Авраам. Как тебе кажется, мой маленький патриарх?
Эрнест ответил за брата:
— Мне, папа, такой караван кажется великолепным, и я не удивляюсь, что существуют еще народы, ведущие кочевую жизнь.
— Правда, — возразил я. — Но, к счастью, мы не вынуждены вести этот род жизни долго: уверяю, что он надоел бы тебе. И станем надеяться, что это переселение будет последним.
— Бог да услышит тебя, — сказала мать. — Я надеюсь, что наше новое жилище понравится нам и будет настолько удобно, что не заставит нас покинуть его. Во всяком случае, ответ за причиненные вам хлопоты пал бы на меня, потому что мысль покинуть палатку была подана мной.
— Будь уверена, дорогая моя, что куда бы тебе не вздумалось идти, мы последуем за тобой, не жалуясь, потому что тобой, наверное, будет руководить не себялюбивая цель.
Когда мы приблизились к мосту, нас нагнала свинья, которая сначала не хотела следовать за нами. Громким хрюканьем она выражала свое неудовольствие на такую продолжительную прогулку. Но нужно прибавить, что мы очень мало заботились об ее худом настроении духа.
Ручей мы перешли без приключений; но богатая растительность на другом берегу грозила сильно замедлить наше шествие. Осел и корова, коза и овцы, которые давно уже не видали такого прекрасного корма, не могли противостоять соблазну такой свежей, сочной травы, какая стояла перед ними. Чтобы заставить их идти, нужно было крайнее рвение наших собак, которые лаяли на них и хватали их за ноги.
Чтобы предупредить такие остановки, я придумал спуститься вдоль ручья к морю, по открытому прибрежью которого мы могли бы двигаться быстрее.
Едва прошли мы несколько шагов в этом направлении, как наши собаки кинулись в густую траву, ворча так, как будто они схватились со свирепым животным.
Фриц, положив палец на спуск своего заряженного ружья, отважно двинулся вперед. Эрнест в тревоге поместился подле матери, но также приготовил ружье. Жак неустрашимо кинулся за Фрицем, оставив ружье на перевязи. Я хотел пойти за ним, чтобы в случае нужды защитить его, когда услышал его восклицающим во все горло: