Новый швейцарский Робинзон
Шрифт:
К исходу дня труд наш подвинулся так мало, что мы готовы были отказаться от него. Однако нас немного ободрило наблюдение, что, по мере того как мы рыли, камень становился менее твердым, и в некоторых местах мы могли отрывать его даже лопатой.
Мы проникли до глубины семи футов, когда Жак, войдя в образовавшийся выем и пытаясь оторвать ломом кусок скалы, внезапно воскликнул:
— Я пробился, папа! — я пробился!
— Пробился во что? — спросил я. — В гору, что-ли?
— Да, я пробился в гору, — ответил он радостно. — Ура!
— Он прав! — воскликнул Фриц, подбежав к месту, — дело несомненно, потому что лом Жака упал внутрь.
Я подошел и уверился в истине его слов. Я сильно ударил киркой в скалу, и целая глыба ее упала к нашим ногам, открыв отверстие, в которое дети и хотели тотчас же войти.
Я удержал их, потому что выходивший из отверстия воздух был удушлив, и я чуть не лишился чувств, приблизившись, чтобы взглянуть внутрь углубления.
При этом случае я пояснил детям, каков должен быть воздух, чтобы он мог служить для дыхания.
— Нужно, — сказал я, чтобы составные части обыкновенного воздуха были в нем в определенных количествах и без примеси других газов, выделяемых в природе различными телами. Есть несколько способов узнать присутствие испорченного воздуха и избегнуть его вредного влияния. Лучшее испытание огнем, который горит только в воздухе, годном для дыхания, и притом выгоняет испорченный.
Для первого опыта мы бросили в отверстие пучки сухой и зажженной травы. Она тотчас же потухла.
Тогда я прибег к средству, которое казалось мне более действительным.
Мы спасли с корабля ящик ракет, употребляемых на судах для знаков в ночное время. Я взял несколько штук этих снарядов, поместил их в отверстие и зажег фитиль. Ракеты засвистели, и при их свете мы увидели нутро пещеры, которая показалась нам очень глубокой, и стены которой блестели, как будто они были иссечены в алмазе. Затем все снова погрузилось во мрак и смолкло, и только клубы дыма вырывались из отверстия пещеры.
Пустив в пещеру еще несколько ружейных выстрелов, я сделал второй опыт с пучком сухой травы, и на этот раз она горела хорошо. Из этого я заключил о том, что вход в пещеру уже не представляет опасности удушья. Но так как в пещере было совершенно темно и могли быть обрывы и вода, то я признал благоразумным не входить без огня.
Я послал Жака к Соколиному Гнезду объявить о счастливом открытии, пригласить наших взглянуть на него и принести свечей для осмотра пещеры на всем ее протяжении.
В отсутствие Жака я, при помощи Фрица, расширил вход в пещеру и очистил его от загромождавших обломков.
Окончив эту работу, мы увидели жену и трех детей, подъезжавших на телеге, на которой Жак восседал в качестве возницы. Эрнест и Франсуа махали, в знак радости, шапками.
Мы вошли в пещеру, все разом, держа в руках по зажженной свече. Фриц и я запаслись огнивами на случай, если б свечи потухли.
Шествие наше было несколько торжественно. Я шел впереди, ощупывая почву и осматривая свод. Дети, подстрекаемые любопытством, отважно следовали за мной.
Почва этой пещеры была тверда и покрыта сухим и мелким песком.
Рассмотрев кристаллизацию куска, оторванного мной от стены, и отведав его на язык, я убедился, что пещера находится в пласте каменной соли.
Это открытие порадовало меня, потому что представляло богатый запас соли для нас и нашего скота и избавляло от большого труда собирать худшую соль на берегу моря. Когда мы проникли в глубь пещеры, мы были поражены как причудливым отражением света, так и формой стен. Местами к своду вздымались столбы, покрытые затейливыми фигурами, которые, смотря по направлению света от наших свечей, казались то людьми, то сказочными животными. Дальше виднелись восточные седалища, люстры, готические лампы, прекрасно изваянные фантастические облики. Маленький Франсуа вообразил себя в соборе, Жак — в замке волшебниц; Эрнест, задумчиво рассматривал окружающее; жена пожимала мне руки. — Теперь для детей уже не будет зимы, — шептала она. Фриц шумел. — Это алмазный дворец, — воскликнул он: — прекраснейший в мире. — А построил его Бог, — сказала ему мать.
Фриц обнял ее. — Бог всемогущ, — сказал он матери, с увлаженными глазами. — Он сотворил все великое, все доброе; но лучшее из Его дел, это то, что Он дал нам, бедным детям, такую мать.
— Везде, где люди любят друг друга, — шептала жена, обнимая детей, там они счастливы.
Я нашел несколько кусков кристаллов, по-видимому, отвалившихся от свода.
Это открытие возбудило в нас боязнь обвалов; но я понял, что замеченные мною куски оторвались от наших выстрелов, а не от сырости. Тем не менее наблюдение предостерегало нас от подобных случайностей; поэтому я попросил всех удалиться ко входу в пещеру и оттуда стал стрелять пулями в выступы кристаллов, которые казались мне менее прочными. Потом; длинными шестами мы испытали свод и вышли из пещеры с полным убеждением в ее прочности.
Решение сделать эту пещеру нашим зимним убежищем вызвало множество предложений об устройстве его.
Соколиное Гнездо осталось нашим летним жилищем; но мы отказались от улучшений, которые намеривались сделать в нем в виду дождей. Все наше внимание обратилось на подземный дворец, который должен был доставить нам на время дождей удобное помещение. Прежде всего я распорядился сгладить окраины входа и пробить с каждой стороны его по окну. Затем я приладил к ним двери и окна из Соколиного Гнезда, ставшие бесполезными в жилище, предназначенном только на лето.
Пещера была очень обширна. Мы разделили ее перегородками на несколько помещений. Направо от входа была устроена наша комната, налево кухня, стойла и мастерская. В глубине пещеры предназначалось поместить погреб и кладовую. Мало того: и нашу комнату перегородили на несколько отделений: первое должно было служить спальней жене и мне, второе столовой; затем следовали спальня детей и общая комната, где были размещены книги, оружие и собранные нами замечательные вещи.
В отделении, назначенном под кухню, мы устроили большой очаг, с достаточно высокой трубой, чтоб она отводила дым.
Всем нашим запасам и инструментам было отведено определенное место. Несмотря на величину пещеры, нужно было много попыток и искусства, чтобы удобно поместить живность и скот.
С самого начала нашего пребывания в этой стране мы не обнаруживали такой деятельности. Но нужно сознаться, что наше рвение поддерживалось, главным образом, последовательными успехами.
Во все время устройства пещеры мы по необходимости жили в палатке, питаясь преимущественно яйцами и мясом черепах, которые выходили на берег класть яйца и которых мы ловили. Мне пришла мысль устроить род черепашьего садка, который доставлял бы нам провизию по мере нужды в ней. И потому, как только показывалось одно из этих неуклюжих животных, Фриц и Жак отрезали ему отступление и при моей помощи валили его на спину; затем мы буравили на краю черепа дыру, продевали в нее веревку и привязывали животное к какому-либо пню. Таким образом черепаха пользовалась свободой плавать и нырять, но тем не менее оставалась нашей пленницей.