Новый швейцарский Робинзон
Шрифт:
Для исследования пустоты дерева, дети и я стали бить по его стволу обухами топоров. Этот шум потревожил пчел: они вылетели в большом количестве и яростно напали на ветреника Жака, который, не внимая моим предостережениям, поместился подле отверстия, служившего выходом из улья. В минуту лицо и руки его были исколоты, что причинило ребенку жестокую боль. Мне удалось унять ее, прикладывая к уколам сырую землю.
Это происшествие убедило меня, что нам не удастся изгнать наших соседей, не прибегая к мерам жестоким. До этого случая я думал принудить пчел только к переселению и построил из пустого пня, накрытого, в виде колпака, пустой тыквой, улей, в котором хотел поселить крылатый народец. Но я не знал, как приняться за такое переселение колонии, и, кроме того, считал недоказанным, что рой пчел может примириться с новым жилищем.
Пока я обдумывал средство выйти из затруднения, я заметил у отверстия улья необыкновенное движение пчел: они чрезвычайно хлопотливо выходили, входили. Я понял, что из улья хочет выселиться новый рой. И действительно, через несколько минут, множество пчел выползло из улья, стали виться в воздухе и затем садились кучей на ближнюю ветвь маленького дерева, на которой и повисли большой кистью. Я несколько раз был свидетелем того, как снимают рой, и решился употребить тот же способ. Из предосторожности я накрыл голову куском полотна, в котором проделал несколько маленьких дырочек, позволявших мне видеть и дышать, обернул руки платками, подошел к дереву и опрокинул приготовленный мною улей под ветвью, на которой висели пчелы. Затем ударом ноги я сильно пошатнул дерево. Большая часть роя упала в улей, который я поспешил снова опрокинуть на широкую доску, долженствовавшую служить улью основанием и положенную на пень. Самая трудная часть дела была исполнена. Сначала установился быстрый перелет пчел между ветвью, на которой еще осталась часть роя, и ульем, вверху которого было отверстие. Час спустя, весь рой овладел своим новым жилищем. Вечером, когда пчелы уснули, мы перенесли улей к изгороди нашего огорода и сада, при чем вход в улей был поставлен к югу. И с следующего же дня маленький народец приступил к работам. Приобретая таким образом рой, который обещал нам, в случае размножения, запас меда и воска, мы уже менее печалились о необходимости пожертвовать находившимся в стволе нашей смоковницы. И потому, хотя не без угрызений совести, мы умертвили его, плотно закрыв все щели в стволе и вложив в отверстие улья две или три палки зажженной серы.
На другой день мы не только могли овладеть запасом меда и воска, накопленным пчелами в течение нескольких лет, но и беспрепятственно приняться за постройку нашей лестницы.
При помощи шеста я измерил дупло дерева и к величайшему удовольствию своему нашел, что оно простиралось от основания до ветвей, на которые мы настлали пол нашего жилища. Это удостоверяло нас в возможности устроить внутри дерева винтовую лестницу. И потому, не теряя времени, я принялся за работу вместе с моими тремя старшими сыновьями.
Сначала мы прорубили внизу ствола большое отверстие, к которому и прикрепили двери из каюты капитана. Таким образом наше жилище могло быть запираемо.
Длинное и толстое бревно с корабля было утверждено в середине дупла, чтобы служить опорой ступеням, которые другим концом мы вложили в зарубки на внутренней поверхности ствола. Лестница была освещена вырубленными на известных расстояниях отверстиями, в которые мы вставили привезенные с корабля окна. Таким образом ствол походил на башню с окнами, наверху которой помещался дом, наполовину скрытый в листве.
Лестница, занимавшая нас в течение нескольких дней, была, пожалуй, далеко не красива; но она была крепка и удобна, а этого-то мы и желали. Она показалась нам превосходной.
Во время этих занятий Билль родила двух щенков чистой датской породы, и я дозволил Жаку присоединить к этим щенкам, в качестве молочного брата, своего шакала.
Смирная собака, не противясь, допустила к своим сосцам нового питомца, который от ее молока быстро поправился.
Почти в тоже время коза родила пару козлят, а овцы пять или шесть ягнят.
Мы с удовольствием следили за этим умножением нашего стада, и, предвидя случай, что нашим животным вздумается, подобно ослу, покинуть нас, Жак придумал привесить им на шею по маленькому колокольчику, из найденных нами на корабле, чтобы звон их мог, при нужде, навести нас на след животных.
Рана, нанесенная мною буйволенку, совершенно зажила. Я, по примеру готтентотов, продел в отверстие палку, которая выдавалась с обоих боков и при помощи которой мы могли править животным, как удилами.
Благодаря этому средству, наш буйвол стал вскоре очень послушен; однако не без труда приучили мы его к верховой езде и к перевозке тяжестей.
Фриц ревностно занимался приручением своего орла. Птица знала голос своего хозяина и повиновалась ему; но она еще слишком порывалась на свободу, чтобы можно было снять с нее привязь.
Страсть приручать была в это время общей. И Эрнест принялся воспитывать обезьянку, уступленную ему Фрицем. Забавно было видеть медлительного по природе ребенка, терпеливо старающимся сдержать излишнюю живость своего питомца. Так как самые малые тяжести казались Эрнесту обременительными, то ему пришла мысль приучить подросшего и окрепшего Кнопса таскать различные вещи. С этой целью он привязал ему на спину, двумя ремнями, маленькую корзину, которую сплел из тростника и в которую клал сначала легкие вещи. Обезьянка, очень недовольная своими новыми обязанностями, каталась по песку, скрежетала зубами и прибегала к всевозможным хитростям, чтоб избавиться от этой барщины. Но, при помощи то легких наказаний, то лакомств, Эрнест приучил-таки ее, не противясь, носить тяжести, хотя небольшие, но значительные по росту животного.
Жак, в свою очередь, учил своего шакала, которого он, в надежде на будущее, назвал Ловцом и которого он хотел приучить, подобно лягавой собаке, держать стойку перед живой дичью и приносить убитую. Но животное плохо поддавалось обучению. Оно довольно послушно приносило бросаемые вещи, но никак не хотело держать стойку. Однако Жак не отчаивался добиться лучшего успеха.
Подобными занятиями мы заполняли часы, свободные от работ, и в целом нашем дне не находилось времени для скуки.
Едва была построена лестница, как нужно было усовершенствовать наше свечное производство. В этом деле нам отлично помогли формы из бамбуковых тростей.
Нам недоставало светилен, так как жена моя вполне основательно запретила нам рвать на светильни наши носовые платки и галстуки.
Мне вздумалось испытать одно очень горючее дерево, известное на Антильских островах под именем светильного дерева. Я нащепал из него тоненьких прутиков и вставил их в формы.
Жена, не доверяя деревянным светильням, придумала изготовить светильни из волокон листьев каратаса, которые она высушила на солнце и потом скрутила.
Когда формы были снабжены этими различными светильнями, мы положили в котелок по равному количеству воску пчелиного и древесного и расплавили его на огне. Когда смесь была достаточно горяча, мы наполнили ею, при помощи ложек, формы, нижний конец которых был опущен в воду, чтобы воск быстрее остыл и твердел.
С наступлением ночи, когда свечи были вынуты из форм, я зажег две свечи, по одной каждого сорта, чтобы судить о том, какие светильни следует предпочесть: деревянные или каратасовые.
Но увы! ни те, ни другие не могли заменить хлопчатобумажных. Светильное дерево сгорало слишком быстро, а волокна каратаса, обугливались, падали кусками на свечу. И потому мы вздыхали о дне, когда нам удастся добыть светильни хлопчато-бумажные, не уничтожая нашего белья.
После неудачного изготовления свечей я обратился к выделке резиновой обуви. Я употребил способ, объясненный мною Фрицу при открытии резиновых деревьев. Я набил песком пару чулок и обмазал их глиной, которую высушил на солнце. Затем кистью из козьей шерсти я стал мазать полученную форму жидкой резиной и, когда намазанный слой высыхал, я накладывал второй и так далее, пока толщина слоя не казалась достаточной. Тогда я повесил изготовленную пару обуви на ветру, а уверившись, что резина отвердела, высыпал песок, осторожно отодрал чулки и поломал и высыпал слой глины. Таким образом я изготовил пару сапог довольно красивую и, главное, до того удобную для ходьбы, что дети просили меня сделать им каждому по паре такой обуви.