Новый скандал в Богемии
Шрифт:
– Прелестно! – произнесла Ирен, натягивая огромный берет мне на волосы, уши и лоб. Хорошо, что я хотя бы могла видеть. – Квентин бы оценил!
Прага никогда не спит. Хотя бы потому, что приличным гражданам, невинно лежащим в своих кроватях, не дает спокойно заснуть шум из таверн и пивных погребов.
Годфри надел тот же темный морской костюм, который он использовал для других тайных миссий в Монако и Париже. Наша троица отправилась в безмолвный путь по извилистым улицам. Нас окружали огни таверн, вездесущий плач скрипки и доносящийся из зала хор захмелевших
Мимо нас, громко смеясь и пошатываясь, проходили люди. Некоторые так плохо стояли на ногах, что чуть не падали прямо на нас. Обычно, когда мы шли куда-то втроем, Годфри размещался между нами, чтобы мы с Ирен могли взять его под руки. Это придавало нам устойчивости в наших иногда запутывающихся длинных платьях. Теперь же Годфри и Ирен подхватили меня с двух сторон, и я была им за это очень благодарна. Годфри держал в руке трость с клинком, а карман мужского пиджака Ирен топорщился от пистолета.
– Теперь я понимаю, – говорила моя подруга, пока мы двигались по узким улицам Старого города, – почему некоторые люди утверждают, что видели Голема. Здесь даже в самых дальних закоулках и посреди ночи не бывает тихо.
– Ты намекаешь на то, что Голема показывают, как театральное представление? – спросил Годфри.
– Может быть, – ответила она небрежным тоном. Ей явно не хотелось прямо отвечать на вопрос. – Также возможно, что еврейский квартал выставил на кладбище караул. Последние события могли спровоцировать вандализм на могиле человека, который создал Голема, – раввина бен Бецалеля. Нам необходимо вести себя тихо и осторожно.
К счастью, даже ночные гуляки не имеют обычая ошиваться на кладбище. Когда мы подошли к месту последнего приюта рабби, звуки и свет остались далеко позади. Караульных мы не встретили: ни обычных, ни – чего я опасалась – сверхъестественных.
Эта часть Праги напоминала темную угольную шахту. Только редкие уличные фонари слабо освещали дорогу сквозь мутные стекла.
Я страшно боялась споткнуться о какое-нибудь надгробие и рухнуть прямо за ограду чьей-нибудь могилы. К счастью, Ирен взяла с собой свою черную сумку, которая выручала нас в Париже. Когда она достала и зажгла фонарь, луч света заплясал перед нами, словно белая трость перед слепым нищим.
В большинстве своем надгробия были довольно скромными, около двух футов в высоту. Однако меня сбивало с толку, что они располагаются буквально друг на друге.
Могила раввина возвышалась вдали, как рубка корабля. Надгробие рабби Лёва сильно выделялось размером на фоне невысоких могильных плит.
Луч фонаря Ирен скользнул по старому камню, осветив его поверхность, испещренную надписями. Некоторые были уже стершимися от времени, другие выглядели новыми, как вывеска нашего отеля.
Ирен вручила Годфри черную сумку, а мне – фонарь и принялась изучать эти послания.
– Все на чешском, немецком или идише, – прокомментировала она, рассмотрев несколько надписей.
– А ты чего ожидала? – удивилась я.
– Чего-нибудь необычного. Я неплохо знаю эти языки, но у нас нет времени на чтение.
Пока она разбирала надписи, Годфри обошел вокруг монумента, похлопывая его рукой в перчатке. Он описал круг, вернувшись к нам, затем взял у меня фонарь и, нагнувшись, начал изучать каменное основание надгробия.
– Ты права, – сказал он Ирен, – конструкция очень любопытная. С виду просто огромный камень, лежащий на обычной могиле. Тем не менее в нем может скрываться вход куда-нибудь, например в подземную усыпальницу.
– Это предположила Нелл, а не я, – заметила Ирен. – Начиная с середины семнадцатого века здесь никого не хоронили. Могиле раввина – не надгробию – более двухсот с лишним лет. Мы стоим на чрезвычайно древней и священной земле.
– Вот именно! – сказала я с облегчением. – Так что лучше нам уйти.
– Да, но как? – спросила Ирен. Я поняла, что она улыбается, хотя не видела ее лица в темноте. – Годфри, посвети мне, я хочу обойти надгробие.
– Подождите! – вскрикнула я, когда две тени шагнули за угол вместе с единственным лучом света. – Не оставляйте меня одну!
– Мы быстро, Нелл, – прозвучал из мрака голос Ирен.
Даже мгновение в настолько неприятном месте может показаться вечностью. Как только супруги исчезли, я погрузилась в кромешную тьму. Глаза не сразу привыкли к темноте, и в эти страшные минуты я ощутила дух древнего кладбища и представила, как много одиноких душ веками пребывают здесь в заключении.
Не в силах оставаться на месте, я на ощупь двинулась за своими друзьями в надежде увидеть хоть проблеск света во мраке. Признаюсь, из нас троих только я всецело верила в божественное возмездие и в продолжение жизни после смерти. И только я могла себе представить, что Голем обрел способность двигаться благодаря древнему иудейскому заклятию. Какой же силой должен был обладать этот раввин! Конечно, он был значимой и влиятельной личностью своего времени, но для создания Голема этого мало…
Чем еще мог рабби Лёв заслужить такой грандиозный памятник и все эти послания спустя триста лет после смерти – если, конечно, он действительно умер! Допустим, Голем и правда бродит по улицам Праги – а мы с Годфри несомненно видели нечто нечеловеческое, гигантское и впечатляющее, – но вдруг вместе с ним ходит и его создатель?
Нет, мне решительно необходимо отойти от памятника на некоторое расстояние! Я шагнула назад, в объятия темноты, и то, чего я так боялась, все-таки произошло.
Я поскользнулась на какой-то гладкой поверхности – было это надгробие, бордюр или чей-то окаменевший скелет, я не знаю и не желаю знать.
Пошатнувшись и не успев даже подумать, я инстинктивно дернулась вперед.
К тому самому надгробию, которого так боялась!
Пальцы скользнули по твердому камню, покрытому росой, холодному и влажному, как… впрочем, не буду продолжать.
Из-за своих резких движений я окончательно потеряла равновесие и принялась хвататься руками за скользкие стены надгробия, за желобки древних скрижалей. Я была абсолютно уверена, что вот-вот рухну ничком прямиком на могильный камень.
Страх получить серьезные физические повреждения, а также принять небесную кару за вторжение в священное и заклятое место (ведь последние раввины практиковали каббалу!) превратился в ужас. От перспективы столкнуться лицом к лицу с моими самыми страшными опасениями у меня перехватило дыхание, и я даже не могла закричать.