Новый сладостный стиль

Аксенов Василий Павлович

Александр из наемного «фордика» с другой стороны улицы целый час наблюдал за подъездом. Сейчас произойдет разоблачение. Муж уехал в командировку, любовник за три тысячи миль, сейчас явится третий. Гнусный этот вздор никак не выходил из головы. Как раз через час подъехал какой-то яппи в «ягуаре», не отрывая уха и рта от сотового телефона, прошел в подъезд. Вот сейчас я ее разоблачу, если, конечно, швейцар не помешает. Швейцары, эти гады, клевреты богатых мерзавок, вечно стараются сбить вас с толку, прикрыть блядство ширмочкой респектабельности. Не всегда, впрочем, это у них получается, нет, не всегда.

Нору он нашел в полном одиночестве, стол ее был завален книгами, компьютер включен, на носу ее любимом стрекозой сидели очки.

Почему он стал являться посреди недели? Она внимательно

вглядывалась в лицо любимого и улавливала в нем какую-то фальшь. Пусть не плетет чепухи про театральные дела: в семье все знают про «Колониал паркинг». Откуда он берет деньги на все эти перелеты? Может быть, Стенли дает? Ведь они друзья, постоянно переписываются по поводу корбаховских гнилых корней и сучковатых веток. Так почему же он стал появляться среди недели? Может быть, там какой-нибудь бабе удобнее с ним встречаться по уик-эндам? Что же, другие бабы разве не чувствуют в нем его исключительный сексуальный драйв? Почему я должна думать, что эти сучки, которых он встречает на чтениях и прогонах, какими бы мифическими они ни были, будут считаться с таким простым и непреложным фактом, как его принадлежность другой женщине? Как я могу предполагать, что его не навещают разные нимфы и нимфетки, богини и героини из их чопорной и все-таки обалденно развратной русской литературы? Разве я забыла, что в этом факинг Венис достаточно свистнуть с дека, и вуаля, любое из этих гадских перевоплощений – в твоей постели! Если я увижу одну из этих проституток в его постели, убью ее на месте тремя выстрелами – банг! банг! банг! – я еще помню троцкистский тренировочный лагерь в Очичорнии! Боже, что за идиотские мысли приходят в голову!

В один из дней, заполненных такими мыслями, она рванула в аэропорт и перехватила самолет, идущий через Вашингтон из Женевы в Эл-Эй. Разумеется, она заговаривала себе зубы: дескать, нужно хоть на три дня вырваться из университетской рутины, да и мать повидать, ну и заодно посмотреть, как живет Саша, поговорить с ним обо всем серьезно, дать ему наконец понять, что не только в траханье состоит любовь. Конечно, она не Беатриче, однако все эти озарения, свечения, мгновенные сполохи, движущаяся живопись и ей не чужды. Если он думает, что в археологии нет поэзии, нет театра, то он просто осел. Так она твердила себе, а между тем чудище ревности ложилось на крыло самолета и смотрело ей в лицо немигающим желтым глазом. Ловушка подстерегала ее: любовь и ревность, разве они не сестры, разве они не сиамские близнецы, что удушают друг друга в бессмысленных переплетениях?

В Лос-Анджелесе она занимала себя беготней по маминому дому, общением с «кругом друзей», среди которых в тот день китайским богдыханом сидел Марлон Брандо, а также плаваньем в бассейне; тянула время, чтобы пришла ночь. Знаете ли вы калифорнийскую ночь, нервно думала она в каком-то странном русском ключе. Нет, вы не знаете калифорнийской ночи! Когда-то эта ночь пылала вокруг, и я плясала в ней, как саламандра, теперь, еще не запылав, она выжигает все изнутри.

Одеваемся во все черное из старых запасов. Ничуть не потолстела! Краски на морду не жалеть! Кепка набок, сумка через плечо, в сумку бросим один из мамочкиных многочисленных револьверчиков – Рита О’Нийл, почетный член Американской ассоциации частного оружия! – ну для забавы, конечно, не всерьез, не убивать же какую-нибудь толстомясую Брунгильду в самом деле. Просто для фана, на свиданку со своим плешивым мальчиком – в сумочке пистолетик.

Она подъехала к променаде около часа ночи. Проклятый Венис еще не спал. На асфальтовом озере среди песков кружили роликобежцы. Среди них выделялась большущая баба с развевающимся, как хвост Буцефала, хвостом, с руками, явно одолженными у Венеры де Мило. За ней, не отставая и повторяя все ее движения, крутили круги четверо разнокалиберных мужиков, в том числе миниатюрный вьетнамец с мышиными усиками. Ну что ж, маэстро Корбах, у вас тут, кажется, приятная компания.

Вот его дом: в три этажа террасками висят над променадой застекленные по бокам и открытые к морю деки; лучшего места для блядства не найти. Дом был погружен в темноту. Значит, уже погасили свет и предаются любовной акробатике под луной. Почему-то Сашиной партнершей виделась ей та же самая здоровенная роликобежка, что еще была видна в отдалении со своей свитой. К дверям подошел солидный мужик в майке без рукавов. Блондинистые пушистые плечи. Оглянулся

на Нору, в мелодраматическом обличье стоящую под фонарем:

– Хочешь ко мне, цыпка?

– Мне нужно в восьмую, – пробормотала она. – Ключ согнулся, не влезает в щель.

– Плохо, когда не влезает, – кивнул мужик и придержал дверь. – Ну, иди! Не хочешь ко мне, иди к кому хочешь.

Этот дундук будет невольным сообщником преступления. Когда меня возьмут, сразу скажу копам, кто меня впустил, мистер Блондинистые Плечи! Поднялась по лестнице к № 8. Чуть толкнула коленкой дверь, она отворилась. Этот дом просто заставляет меня совершить убийство из ревности!

Двухэтажная комната была наполнена лунным светом. Стеклянная дверь открыта на дек. Доносились визги со скетинг-ринга и глухой шум прибоя. В углу на полу молча полыхал телевизор. Там показывали искусственные половые органы. Неужели он уже спит, держа кого-нибудь в объятиях таким же образом, как и со мной нежно спит apres? [140] Она сняла туфли и бесшумно поднялась по спиральной лестнице в лофт. Там стояла большая постель, вернее, матрас «кинг сайз», невинно покрытый свежими простынями. Большая русская книга лежала возле лампы, две пары очков, любимый мой, на полу – магнитофончик и три кассеты: Вивальди, И.-С.Бах, «Пульчинелла» Стравинского, или, как он его называет, Страви. О, любовь моя, воплощение чистоты и интеллигентности!

140

…apres – после (фр.).

Однако где же он шляется во втором часу ночи? Ну, мало ли где, может быть, в джазовом кафе сидит, или дежурит в своем паркинге, или в каком-нибудь из этих мифических театриков обретается. Буду ждать его здесь. Посмотрим, в котором часу притащится. И с кем. Просто любопытно: когда и с кем? Никаких драм не будет, просто сюрприз. А револьверчик этот дурацкий сейчас зашвырну над променадой в песок. Предварительно все пульки из него вытащу, чтобы там на пляже кто-нибудь в себя не шмальнул с похмелья. Или от ревности. Дикое чувство, олд герл, [141] дикое чувство. Раньше ты думала, что оно подобно огню или музыке Бизе, а теперь, испытав сама, ты видишь, что если это и огонь, то огонь мрака. Никакого апофеоза от него не жди. Горит черная жирная нефть, облепляет и уничтожает.

141

…олд г eрл (от англ. old girl) – старушка.

Рассуждая так, Нора шагнула на балкон и сразу увидела возлежащего там в шезлонге Корбаха Александра Яковлевича. До этого шага край шторы скрывал его, а теперь он весь предстал перед ней со своими тощими ногами и пролетарским животом. А также и с миной обезьяньего страдания. А также и с пятном лунного света на отполированном, словно крыша автомобиля, лбу. Увидев ее, он дернулся, голова его задралась за край шезлонга и откинулась назад.

Забыв про все свои страдания, она бросилась к нему. Все стало ей ясно в один миг. Он сидел тут один и думал о ней, потому что больше ни о ком он не может думать в такой час. Он думал: неужели она с кем-нибудь сейчас лежит и неужели кладет голову кому-то на грудь тем же манером, что и ему, с той же доверчивостью, с той же благодарностью за утеху? Это были даже и не мысли, а просто медлительная конвульсия всех клеток его тела. И вдруг эта конвульсия материализовалась ее телом, вышедшим из темной комнаты на луну. Как будто он сам ее родил своей конвульсией.

– Так ведь можно и окочуриться, идиотка, – шептал он, обнимая ее и дрожа.

Идиот-ка. Эти русские дополнительные окончания обладают свойством порой до неузнаваемости менять настроение слова. Мрачный идиот ревности с кровавыми замыслами в сумке превращается в легкую, влюбленную, как кошка, сумасбродку. С-ума-сброд-ка. Пока они вытягивались вдвоем на шезлонге, а после его крушения катались по доскам дека, он объяснял ей значение и этого слова, образованного существительным и двумя частичками: out-of-mind-кa, то есть в общем все то же – идиотка.