Новый старый 1978-й. Книга двенадцатая
Шрифт:
«И вот настал великий день, Мне дали в руки бюллетень, Беру и ставлю крестик — э- э-х, Я голосую против всех! С козлами не играю. Я вас не выбираю. Выборы, выборы, кандидаты — пидоры!».
Сергей Шнуров, из х/фильма «День выборов»
Мои жёны увязались за мной. Им тоже очень хотелось посмотреть, как я буду делать такие огромные баннеры. Но тут прибежала взволнованная Женька и сообщила:
— Только что по радио передали, что на Луне появилась новая надпись «Гэс Холл — президент США».
Мы все выбежали на огромный балкон, метров пятнадцать в длину,
— Здорово получилось, — сказала довольная Лилу. — Как же я скучно жила на своей Пране. Я о ней ни капельки не скучаю.
Опа, а Гэс, оказывается, не знал, что моя пятая невеста — инопланетянка. Я даже как-то смотрел, в прошлой своей жизни, один американский фильм 1988-го года, который рассказывал о Селесте, сексуальной инопланетянке, специально прибывшей на Землю с секретным заданием — совратить ничего не подозревающего физика Стива Миллса и добраться до его исследований, в которых содержится ключ к спасению ее планеты. Ничего не напоминает? Правда, тот фильм будет называться «Моя мачеха — инопланетянка» и я не физик, но родную планету Лилу я уже два раза спас. И там тоже были «близкие контакты космически невообразимой степени».
Пришлось мне Гэсу подтвердить, что Лилу, действительно, инопланетянка. Об этом мы скоро расскажем, так как всё сразу вываливать журналистам я посчитал расточительством. Тайн и секретов у нас много, поэтому следует их раскрывать постепенно и понемногу.
— Я нахожусь в какой-то прострации, — сказал мне Гэс. — Всё кажется настолько невероятным, что я просто в шоке. Но мне нравится в таком сумасшедшем темпе работать с вами.
— Завтра у вас начнётся массовый приток в члены вашей со Стивом партии, — ответил я. — Не зря же мы на пресс-конференции все трое показали в камеры наши коммунистические партбилеты.
— Золото я купил, — сообщил Стив, вернувшись к нам. — Небольшую часть денег оставил, чтобы уже с завтрашнего дня начать оплачивать нашу президентскую избирательную компанию.
— Я сейчас позвоню Брежневу и договорюсь о дополнительном финансировании. Правда, в Москве уже ночь, но я надеюсь, что он смотрел нашу пресс-конференцию и сейчас её обсуждает со своими доверенными людьми.
Я был почти уверен, что мой единственный в этом мире начальник собрал «малое Политбюро» и они в этот момент перемывают мне кости. Ох и влетит мне от Брежнева «по первое число» за такие выкрутасы, но дело я затеял архинужное и архиважное. Во как, я уже словами вождя мирового пролетариата товарища Ленина думать стал.
Как я предполагал, в два часа ночи в кремлёвском кабинете Брежнева никто не спал.
— Здравствуйте, Леонид Ильич, — сказал я в трубку своего сотового, радуясь, что Генсек оказался на месте.
— А вот и сам виновник переполоха объявился, — заявил весело Брежнев, что говорило о том, что строго наказывать меня за очередное самоуправство не будут и ограничатся только словесными внушениями без последующих оргвыводов. — Опять устроил черти что и на глаза не показывается. Теперь по телефону звонит, вместо того, чтобы явится
— Я думал, что вы уже дома спите. Ведь сегодня в Москве уже наступила суббота, а вы, утром, наверняка, на охоту в Завидово собрались.
— Какая сейчас охота, когда ты такое учудил.
— А что я такого сделал? Поддержал кандидата-коммуниста, воспользовавшись удачным историческим моментом. Это второй импичмент в истории США, поэтому грех было его упускать. Я же не стал захватывать телефон, телеграф и мосты, как некоторые в семнадцатом.
— С тебя станется и такое устроить. То, что момент удачный, это ты правильно сказал. Только я тебе уже не раз говорил, что такие вопросы необходимо согласовывать с нами. Ты же член Политбюро и с кондачка подобное не решается.
— Леонид Ильич, об импичменте обьявили только шесть часов назад, а решение о выдвижении Гэса Холла родилось у меня в голове за сорок минут до пресс- конференции.
— Да видели мы ваше выступление. Кстати, неплохо получилось. Только с нашей встречей с Холлом ты немного поспешил.
— Так я её на июль запланировал. Хотя я могу её хоть завтра организовать.
— Правильно Андрей Андреевич говорит, что слишком быстро у тебя всё получается.
— А вы ему передайте, что я один всю основную работу за его МИД сделал. Вот он и ворчит, понимая свою ненужность. Мы в космос со сверхсветовыми скоростями летаем, а по земле черепашьими шагами ползаем.
— Где думаешь деньги на предвыборную компанию Гэса брать?
— Часть у меня есть, остальное заработаю. Раз я сам это всё замутил, мне и оплачивать.
— Так дело не пойдёт. Это дело государственной важности. В кои-то веки в Америке к власти наши политические товарищи и союзники могут придти. Мы тут посовещались и я решил выделить сто миллионов долларов на это дело.
— А как же строительство олимпийских объектов?
— Только за одни твои пластинки нам поступило уже более ста пятидесяти миллионов. Вот из них мы тебе и выделим. Ты же ещё песен хороших напишешь?
— Конечно. Уже почти готов наш новый альбом. Так что деньги будут.
— Кстати, ты собрался передать нам один космический линкор и три катера огневой поддержки? Дмитрий Фёдорович про них спрашивает.
— Они уже готовы. Жду экипаж на линкор. Готовить буду сам, а потом и на катера добровольцы прибудут.
— Вот это хорошо. Двадцать человек они уже отобрали. Так что прямо сегодня днём можешь их забрать и приступать к подготовке нового состава советских космонавтов.
— Задачу понял, товарищ Генеральный секретарь ЦК КПСС. Разрешите выполнять?
— Выполняй. Деньги тебе завтра передадут в виде американских казначейских обязательств. И смотри, больше не самовольничай. Да, и хватит на Луне всякие надписи писать. Чтоб это было в последний раз.
Кажись пронесло. Ведь Генсек сам же прекрасно понимает, что я, всё равно, буду самовольничать. Это у меня уже в крови. Но главное, что я получил негласное одобрение своим действиям. А то, что наш МИД, после каждого моего самоуправства, стоит на ушах, так это нормально. А то закостенели, «панимаш», эти дипломаты и жиром заплыли. На то она и щука, чтобы карась не дремал. А то сожрут и не подавится. Пусть снова учатся в условиях революции, как в семнадцатом, работать. Тогда справились и сейчас сдюжат.