Новый старый 1978-й
Шрифт:
А вот теперь не уверен, звонить Димке или нет. Ведь он сразу просечёт, что я какой-то необычный. А, вспомнил, мы его все Димоном зовём. Память начинает восстанавливаться. Скорее не восстанавливаться, а дополняться. Я же память не терял. У меня как-бы две информационных блока: старый и новый. Они начинают проникать друг в друга и происходит диффузия. Образуется единая общая память. Пока основная работа ложится на ассоциативную память. Один предмет напоминает нам о другом, а этот другой о третьем. Я как-бы освобождаю свои мысли и они перемещаются от предмета к предмету по цепочке умственных ассоциаций. Например, несколько музыкальных тактов могут
А я вернул…
Глава 2. Когда есть на чём играть
В моей комнате у окна стоял письменный стол с мягким качающимся-вращающимся креслом на колесиках, слева от окна стояла небольшая югославская стенка с застекленными шкафами для книг. В правом углу комнаты стояло раскладывающееся кресло-кровать. Вся правая стена была обклеена плакатами западных музыкальных групп. В центре выделялся плакат The Rolling Stones с их альбома «Black and Blue» 1976 года. Лицо Мика Джагера с этого постера было огромным. Казалось, что его голова внушает какой-то благоговейный трепет.
Под постером стояла моя гордость — подарок мне на будущее пятнадцатилетие от родителей. Это была электрогитара Gibson Flying V. 1974 года «космической» серии на подставке вишневого цвета с рычагом тремоло (вибрато, «Gibson Vibrola») и с белой пластиковой накладкой на деке. Сама гитара имела вид наконечника стрелы. Я о ней мечтал целый год и в письмах к родителям просил купить такую в качестве подарка мне на День рождения. Отец работал советником по культуре в Хельсинки. Ему как-то удалось купить подержанный вариант совсем не дорого и он переправил гитару в Москву с одним из сотрудников посольства. Футляр от гитары стоял в шкафу в гостиной.
У нас в школе был свой вокально-инструментальный ансамбль. В нем играли десятиклассники. В этом году они заканчивали школу и уже теперь администрация школы задумывалась о том, кто будет играть в следующем учебном году. Аппаратура ВИА хранилась в радиорубке на третьем этаже над актовым залом. В радиорубке была отдельная комната, стены которой были покрыты звукопоглощающими белыми плитами и в которой музыканты проводили репетиции. Там было окно и застекленная дверь, которая выходила на балкончик. С балкончика вниз на крышу перехода вела пожарная лестница. В следующем году эта радиорубка перейдёт под моё начало, так как меня выберут в школьный комитет комсомола и я буду руководить радио-пропагандистским отделом. Такое название будет придумано мной специально, чтобы поступить в МГИМО.
Так вот, я с такой гитарой становлюсь первым претендентом на участие в ансамбле. Все музыкальные инструменты, хранившиеся в радиорубке, были старыми, да и качество их оставляло желать лучшего. Наш совковый дизайн плюс совковое качество — в итоге получаем инструмент, годный только для деревенских танцулек. Через две с половиной недели в стране будем отмечать День космонавтики и гитара у меня аккурат тоже «космическая». Теперь нужна забойная песня о космосе. Мои мысли прервал телефонный звонок. По привычке
— Алло, Смольный на проводе.
— Андрей, привет, — услышал я в трубке голос Сергея. — Как твоё ничего?
— Привет Серёга, моё ничего — хорошо. Как сам, как твой KORG 900?
— Синтезатор — зверь, — захлебываясь эмоциями, сообщил друг. — Я его полностью освоил. Но речь не о нем, а о барабанном синтезаторе. Вчера предки привезли из Японии новую драм машину. Помнишь, я тебе рассказывал?
— Помню, ты мне ещё проспекты показывал. И как?
— Это же Roland CompuRhythm CR-78. Свежак.
— Вот это да! Класс! Нам теперь вдвоём больше никто не нужен для ВИА. Нужны только песни, и я кое-что уже набросал.
— Тема какая?
— Тема очень актуальная. Двенадцатого апреля — День космонавтики. И нам, Серега, надо что-то замутить в школе, например, дискотеку. Как, «могЁм»?
— «Не могЁм, а мОгем». Давай попробуем записать что-то у меня, только свою Gibson возьми.
— Замётано. Буду после обеда, а сейчас песню доработаю. Пока!
— Пока.
Так, проколов не было. Серёга ничего не заметил. А с ритмбоксом мы многое сможем, если не всё. Я этот аппарат по прошлой жизни помню. Небольшой квадратный деревянный ящик с рядами разноцветных кнопок. Его звучание было использовали в фильме бывшего советского, а потом американского режиссера Славы Цукермана. Фильм вышел в 1983 году и назывался «Жидкое небо» (Liquid Sky). Там была песня под названием «MeandMyRhythmbox». Звуки ритмбокса для тех лет казались фантастически неземными.
Синтезатор KORG 900 PS я у Сереги видел и даже на нём играл. Теперь, с моим опытом, я сыграю круче. PS расшифровывается как Preset Synthesizer, у которого этих пресетов аж 29. Аппарат 1975 года, но стоил кучу денег. На нем можно было воспроизвести даже звуки сямисэна — трёхструнного щипкового японского музыкального инструмента. Кроме того, в синтезаторе есть функция добавления гармоник, как в электрооргане. Поскольку 900 PS — синтезатор аналоговый, то он звучит гораздо насыщенней и теплее. Отец Сереги работает во «Внешторге» большим начальником, всё время по загранкам, вот оттуда и тащит все нужное единственному отпрыску.
Самое главное в том, что теперь нам с Серегой не надо искать студии звукозаписи. На «Мелодию» даже не думаю замахиваться, нас туда не пустят, так как мы никто и звать нас никак. В Москве 78-го существуют только две относительно доступные студии звукозаписи, на которые есть шанс попасть через хороших знакомых. Это домашняя студия композитора Александра Зацепина и студия ГИТИСа. Зацепин, увлечённый радиолюбитель, свою студию собрал сам. Чтобы площадь домашней студии была большая, он обменял с доплатой две квартиры на одну 142-х метровую. Качество было лучше, чем на студии Мосфильма.
Учебная речевая студия в ГИТИСе была, можно сказать, бедненькой. Писали на двух профессиональных студийных магнитофонах венгерского производств Mechlabor STM-610. На одном писали болванку: барабан, бас и гитара. Если всё получилось, то переписывали на второй STM с наложением дудок и второй гитары. Микширование происходило во время записи, и если что-то было не так, то приходилось всё делать заново. Обработка делалась на скромном ревербераторе. Помню, там «Машина времени» первый свой альбом записывала.