Новый страх
Шрифт:
Нора уставилась в окно, забранное черными железными прутьями. Вот уже десять месяцев перед ее глазами было одно и то же: голые каменные стены и это самое окно, из которого при свете луны были хорошо видны развалины замка Фиаров. И это стало самым страшным кошмаром ее жизни.
Нора видела, как рабочие прокладывают новую дорогу на этом пепелище. Дорогу, которая будет носить' название Фиар-стрит — улицы Страха.
Она поежилась и обхватила себя руками. Несчастная узница пыталась убедить врачей и сестер в том, что не нужно прокладывать
Но Нора твердо знала, что злой рок, преследующий семью Фиаров, каким-то образом просочился на эти земли и захватил их.
Она отвернулась от окна. В полумраке камеры была отчетливо видна ее убогая обстановка: кровать, стол и стул. И колыбель.
Нора нагнулась и взяла сына на руки. Николас смотрел на нее своими доверчивыми карими глазами… глазами его отца — Дэниэла Фиара.
Она снова вернулась к окну и села прямо на дощатый пол. В треснувшее окно дул ветер. Нора наклонилась и глубоко вздохнула. Свежий ночной воздух напомнил ей о мире, находившемся за пределами этой камеры. Мире, который должен был увидеть Николас.
Но ее сын родился здесь, в этом ужасном месте. Он никогда не покидал пределы камеры и так же, как и она, смотрел на мир через железные прутья решетки.
Нора предпочитала спать сидя, прислонившись к стене. Жесткий матрас на ее кровати впитал запахи пота, крови, испражнений и смерти. Она никогда не ложилась на него.
Они принялась укачивать дитя. В тишине раздался чей-то отчаянный крик, и ребенок тихонько заплакал. Норн взглянула на его невинное личико и отвела прядь каштановых волос с его лобика.
— это просто ветер. Ветер, понимаешь? — прошептала она. — Я буду заботиться о тебе. Не плачь. Я всегда буду рядом.
Сквозь закрытые глаза Нора ощутила тепло солнечных лучей. Она медленно разлепила веки. Начинался новый день.
В замке послышался звон ключей — кто-то открывал дверь. Николас захныкал, и Нора покрепче прижала младенца к себе.
Дверь с шумом распахнулась. В камеру вошла Марта, больничная сестра. Ее массивное тело закрывало весь дверной проем.
— Пора мыться, Нора, — сказала она.
Мирта сделала шаг вперед, и за ее спиной показалась худенькая девочка.
— А Нэнси присмотрит за ребенком, — продолжала Марта.
Как и Нора, Нэнси была одета в рубаху из грубого белого хлопка. Значит, она тоже была пациенткой лечебницы. Она нетерпеливо помахивала руками, и на ее лице застыла бессмысленная улыбка.
— Ребенок. Я присмотрю за ребенком, — повторила она.
Нора инстинктивно прижала к себе Николаса.
— А разве сестра не может с ним побыть?
— Нэнси уже двенадцать лет. Она вполне взрослая для того, чтобы приглядеть за твоим сыном, — огрызнулась Марта.
— Двенадцать, — механическим голосом произнесла Нэнси, протягивая вперед руки.
— Он спит, — соврала Нора, укладывая Николаса в колыбель.
— Спит, — сказала Нэнси. Казалось, она была разочарована, но улыбка не покинула ее лица.
— Когда он спит, не нужно брать его на руки, — строго продолжала Нора.
— Не нужно брать на руки, — произнесла Нэнси, глядя в кроватку.
— Просто смотри на него, и не позволяй никому до него дотрагиваться, — уже более мягким голосом сказала Нора.
— Смотри и не позволяй дотрагиваться. — Нэнси начала качать колыбель и тихонько напевать.
Нора неохотно вышла из своей камеры. Марта крыла и крепко заперла дверь. Мясистой рукой взяв Нору за локоть, она поволокла ее вниз по лестнице.
На первом этаже Нора увидела мужчину, который бился головой об стену. «Больно, — повторял он перед каждым новым ударом. — Мне больно». Сидящая углу женщина раздирала острыми ногтями свое лицо, и по ее пальцам стекала яркая красная кровь.
Марта решительным шагом направилась к безумной женщине, волоча за собой Нору.
— Прекрати, Шарлотта! — воскликнула она, хватая несчастную за запястье. — Прекрати немедленно!
— Я должна прогнать их, — захныкала женщина.
— Эй, санитар! Привяжите ее к кровати! — позвала Марта.
— Я должна прогнать пауков. Они кусают меня в лицо, — стонала больная.
Молодой крепкий парень-санитар подхватил Шарлотту на руки, как будто она была маленькой девочкой, и понес ее по коридору.
— Я должна от них избавиться, — продолжала кричать женщина.
Марта покрепче сжала руку Норы и стала спускаться по лестнице, ведущей в подвал. Она шла так быстро, что Нора то и дело спотыкалась. Сестра открыла какую-то дверь и втащила свою спутницу в темную, влажную комнату. Нора прижалась к стене. Она ненавидела это место.
Марта нажала на ручку следующей двери, и та с трудом отворилась.
— Заходи, — приказала она.
Нора сделала глубокий вдох и вошла. В комнате стоял полумрак. Очень худая женщина с обвисшей, как на скелете, кожей, вылезла из чугунной ванны. Открытые язвы покрывали ее дрожащее тело, зубы несчастной громко стучали.
Нора знала, что вода очень холодная — как всегда. А очагв в ванной комнате не было.
Другая сиделка завернула костлявую женщину в простыню и вывела ее прочь из комнаты. Нора не могла больше одерживать дыхание, и спертый, отвратительный моидух наполнил ее легкие. Пахло потом, гнилью и плесенью. После этой ванны Нора всегда чувствовала себя еще грязнее.
— Побыстрее, — сказала Марта. — Не нужно, чтобы Нэнси долго забавлялась с твоим сыном.
Поеживаясь после мытья, Нора вернулась в свою комнату в сопровождении Марты. Она тщательно вытерлась, но все равно страшно мерзла.
Марта вставила ключ в замок, повернула ручку и открыла дверь камеры. Нора ворвалась внутрь. Нэнси так и раскачивала колыбель.
— До свидания, — пробормотала она. — Нэнси попрощается с маленьким мальчиком.
Нора внимательно всмотрелась в личико ребенка. Его глазки были закрыты — Николас мирно спал.