Новый век начался с понедельника
Шрифт:
Видимо мартовская погода повлияла не только на котов, но и на стариков и не очень, так как тут же Иван Гаврилович спросил Платона:
– «А ты порнуху сможешь написать? Ведь сейчас она в моде, и без неё тебя издавать и читать не будут!».
– «Я смогу написать на любую тему, в том числе и порнуху!» – самоуверенно ответил Платон.
Он тут же встал к своей невольной «конторке», включил своё богатое воображение и, как в кино, стал просто красочно описывать увиденное в своём распалившемся сознании.
Через несколько дней он набрал текст на компьютере, распечатал, и отдал его на «рецензию» знатоку Гудину.
Платон видел, как Иван Гаврилович неотрывно водит туда-сюда своим лицом по тексту, пытаясь одним глазом поскорее объять и вобрать в себя.
По раскрасневшемуся лицу старца Платон понял, что тот дошёл до, так его интересовавших, нужных мест. Доцент
Значит, я попал в точку! – восторженно решил Платон – если даже у старика всё восстало и поднялось от моего чтива.
И действительно, Гудин был просто в восторге от прочитанного. И произведение пошло по рукам.
Первым, по праву главного, читать взялась Надежда Сергеевна, которая по-прочтении сразу же и высказалась:
– «Платон! Ну, ты и даёшь! Я ничего такого в жизни не читала! Набоков со своей Лолитой ну просто отдыхает!».
Незаметно набирала силу весна. И это самым явным образом отразилось и на зрелой части не лучшей половины человечества.
В одно утро в кабинет к Платону Петровичу с Марфой Ивановной впорхнул довольный Иван Гаврилович, всё ещё озорно напевая себе под нос:
– «Пришла весна, запели птички, набухли почки и яички!»
Захихикавшая Марфа Ивановна тут же вспомнила случай из жизни её знакомых, самым лучшим образом подходивший к данной ситуации, с которым она тут же и познакомила сослуживцев.
– «У моей знакомой как-то раз невестка пришла пораньше домой с работы. А дома должен был быть её муж после ночной смены. Она вошла в квартиру, и слышит – в ванной вода из душа льётся.
И, не долго думая, она заходит в ванную, тихонько сбоку отодвигает шторку, и просовывает туда свою руку. И прям дальше суёт её, хватая у мужика между ног, приговаривая: – «У, ты, какие шарики!». А оказалось – это тесть!? Хи-хи-хи!».
Весёлое, и даже хулиганское настроение, заданное с утра Гудиным и Марфой, ещё долго влияло на Платона. Когда в офис вошла симпатичная благоухающая дама средних лет, с порога задавшая риторический вопрос с ненужными интимными подробностями:
– «У Вас можно приобрести биодобавки? А то я этими лекарствами так себе изменила микрофлору…!».
То развеселившийся Платон не удержался от очередного ёрничества:
– «Что там завелась микрофауна!».
Весна была в разгаре. Приближался май и ещё один юбилей, тоже пришедшийся на этот, богатый на них, 2004-ый год. Это пятидесятилетие Натальи Давыдовой – матери второго ребёнка Платона Владимира, проживавшей с ним и его семьёй в Жёлтых Водах Днепропетровской области на Украине. Платон решил обязательно послать ей, своей давнишней бывшей возлюбленной, душевное послание, причём конечно в стихотворной форме.
Он вспомнил их с Наташей любовные приключения, жизненные трудности и перипетии того времени, последствия их, и его рациональный и разумный выход из создавшегося положения.
Платон написал большое стихотворение и, вложив его в юбилейную открытку, послал по привычному адресу на, ставшую уже для россиян далёкой, Украину.
Быстро годы пролетели. Подошёл твой Юбилей. Под весёлый звон капели Я дарю тебе елей! Я дарю тебе куплеты. Я дарю тебе стихи. Смог бы, подарил сонеты. Была бы рядом, то духи. Я дарю тебе, Наталья, Знак вниманья, доброты. Знал бы, выполнил желанья, Хоть меня не просишь ты. В 75-ом, я в июне Познакомился с тобой… Те дела давно уж втуне. Но зато итог какой?! Родила ты нам сыночка. (Ведь всего одна то ночка) Вырос, просто богатырь… Да, с пропиской проволочка. Шли дела тогда бы вширь. Он от сладкого зачатья. И здоров он и красив. Смог бы жить тогда начать я, Но был слишком я спесив. Да, другие были планы: ДелоНа пасху Платон с Ксенией навестили Варвару с Егором в их новом, недавно, наконец, до конца отстроенном, собственном доме в Салтыковке, куда в ближайшие годы, после окончания учёбы Максима в Академии и распределения в войска, выходящие на пенсию супруги собирались уединиться в тихую и относительно спокойную жизнь.
В компанию пригласили моложавую пару соседей, с которыми у Егора с Варварой завязались довольно дружеские отношения.
После скромного застолья и песнопений с караоке мужчины решили попариться в бане. Платон вообще-то не испытывал особого желания париться, но решил всё же поддержать компанию, да и познакомиться с рукотворным творением Егора давно хотелось.
После завершения банного процесса и принятия пивного охладителя, слегка поддатый Егор, отвечая на вопросы соседа по даче Виктора о Платоне, которого, кстати, узнала его жена, тоже работавшая в НПО Машиностроения, неожиданно выдал ему про Платона слишком откровенное и болезненно сокровенное:
– «А он, вообще, мастёр – драть сестёр!».
Платону стало немного обидно, но не за себя, а за своего старшего свояка, но он тактично промолчал. Уж кто из нас и мастёр, то… – не успел он подумать, как мимо него продефилировал, уронивший полотенце, голый Егор.
Платон невольно заметил, как при движении Егора слишком заметно моталось его естество. Да! Мне со своим госстандартным… будет до него далеко! – невольно шевельнулась в его голове завистливая мысль.
За «большое достоинство» женщина может простить мужчине и малый интеллект! – завершила своё логическое течение его успокоившаяся мысль.
– «Не болтай ерундой!» – невольно вырвалось у Платона в адрес Егора.
– «А, кстати, о музыке!» – неожиданно выпалил Виктор.