Новый военный гуманизм: уроки Косова

Хомский Ноам

Как, вероятно, и следовало ожидать, Соглашение является компромиссом между двумя миротворческими планами 23 марта.

США и НАТО отказались от своих основных требований, указанных нами выше и побудивших Сербию отклонить ультиматум: полная военная оккупация и полный политический контроль над Косовом со стороны НАТО, а также свободный доступ НАТО по всей остальной территории ФРЮ. Санкцию на подобный доступ не получили и силы безопасности, которые планировалось развернуть в Косове. Те формулировки соглашения в Рамбуйе, которые трактовались как призыв к референдуму по вопросу о независимости, также были опущены.

Сербия согласилась на «международное присутствие сил безопасности при существенном участии НАТО», и это было единственным упоминанием Североатлантического Союза.

Что касается Косова, то политический контроль над ним должен был сосредоточиваться не в руках НАТО, ОБСЕ или Сербии, а в руках Совета Безопасности ООН, которому предстояло учредить в Косове «временную

администрацию». Военный контроль должно было выполнять «присутствие международных сил безопасности», которые будут развернуты «под эгидой ООН», «под единым командованием и контролем», без более подробных указаний. О выводе югославских вооруженных сил говорилось не столь детально, как в соглашении в Рамбуйе, но аналогично по сути, хотя теперь речь шла о более ускоренном выводе. В остальной части воспроизводились пункты, которые были схожими в обоих планах 23 марта.

В дополнении к тексту, не включенном в версии Государственного Департамента и сербского парламента, формулировалась «позиция России, [состоящая в том, что] российский контингент ВС не будет подчиняться командованию НАТО, и его взаимоотношения с международным присутствием будут регулироваться соответствующими дополнительными соглашениями»²³.

В этой итоговой версии 3 июня предполагалось, что дипломатические инициативы, по-видимому, достигли своей цели еще 23 марта, отведя от человечества ужасную катастрофу, последствия которой, во многих отношениях весьма печальные, еще долго будут сказываться в Югославии и других местах. Ознакомившись с двумя миротворческими планами, открытыми к этому времени для широкой общественности (открытыми в принципе, но фактически доступными далеко не для всех), можно было понять, что перспектива дипломатического решения конфликта с самого начала являлась весьма вероятной, что в конечном счете, спустя несколько недель, было признано и публично, по крайней мере, в некоторых официальных кругах (см. прим. 9). Положение вещей в июне, конечно, отличалось от ситуации 23 марта. Заголовок статьи в номере «Таймс», вышедшем в день принятия итогового соглашения по Косову, точно схватывает типичные черты этого периода: «Косовские проблемы только начинаются». В число «сложнейших проблем», которые ждут впереди, по мнению Серджа Шмеманна, входит репатриация беженцев «в страну могил и пепла, которая была их родиной» и «чрезвычайно дорогостоящая задача восстановления разоренной экономики Косова, всей остальной Сербии и их соседей». Он цитирует историка Балкан Сьюзен Вудворд из Института Брукингса, которая особо упирает на то, «что все люди, которые, как мы полагаем, должны помочь нам в восстановлении стабильности в Косове, совершенно подавлены последствиями бомбардировок», в результате которых контроль над ситуацией оказывается полностью сосредоточенным в руках OAK. Вспомним, что Вашингтон осудил OAK, назвав ее «террористической группировкой», когда в феврале 1998 года она перешла в организованное наступление; это, очевидно, было воспринято Милошевичем как «зеленая улица» для жестоких репрессий, которые вылились в почти колумбийский разгул насилия в преддверии натовских бомбардировок, способствовавших еще более резкой их эскалации до уровней, аналогичных тем, что в середине 90-х гг. при помощи Вашингтона были достигнуты внутри самого НАТО.

Это «сложнейшие проблемы» новы. Ведь они возникли уже как «следствия бомбардировок» и яростной реакции на них со стороны сербов, хотя проблемы, предшествовавшие натовскому решению применить силу, тоже были достаточно тревожными.

Резолюция Совета Безопасности, одобренная без существенных поправок, включает в себя соглашение «большой восьмерки» от 6 мая, которое было принято Сербией (Приложение 1), и мирное соглашение по Косову от 3 июня (Приложение 2). В первом нет ни слова о НАТО, во втором НАТО упоминается только так, как мы говорили выше. В самой резолюции НАТО также не упоминается, она в значительной мере воспроизводит основные условия мирного соглашения по Косову.

В информации «Нью-Йорк Таймс» о проекте резолюции ООН несколько раз упоминается «примечание, касающееся доли натовских сил безопасности в их общем международном контингенте», которое не вошло ни в окончательную резолюцию Совета Безопасности, ни в версию Соглашения, принятую парламентом Сербии. Здесь не сказано, что оно было опущено и в тексте Соглашения, представленного Госдепартаментом и опубликованного в «Таймс». Какую бы роль ни играло это опущенное примечание, нам придется снова вспомнить о разнице между его буквой и его интерпретацией. В оригинальном тексте есть следующая формулировка: «Международные силы безопасности „с существенным участием НАТО“ понимаются НАТО как силы, подчиняющиеся единому командованию и контролю, центром которого является НАТО. Это, в свою очередь, означает единую цепь командования НАТО, находящегося под политическим руководством НАК [Северо-Атлантического Совета]… Подразделения НАТО будут подчиняться приказам НАТО»²⁴.

Эта формулировка в значительной степени воспроизводит условия соглашения

в Рамбуйе, указанные нами выше, и радикально расходится с текстом Соглашения, предоставленным Госдепартаментом и принятым Сербией, хотя и в нем, вероятно, отражается исключительно то, как вопрос «понимается НАТО». Через несколько дней это примечание было заново сформулировано в «Нью-Йорк Таймс», чтобы перевести «понимание НАТО» на язык реальности: «Из окончательной версии проекта исчезло примечание к ранней версии, в котором расшифровывалось, каким образом силы безопасности „будут иметь своим „центром НАТО“. Ключевое предложение, в котором говорилось, что это значит подчиняться „единому командованию НАТО“, также было опущено“»²⁵.

Как только данный факт получил более удовлетворительную интерпретацию, пресса стала праздновать величайшую победу цивилизованных государств и их лидеров. В резюме «ключевых целей» соглашения, напечатанном на первой полосе «Нью-Йорк Таймс», в числе таковых было названо «учреждение корпуса миротворческих сил под эгидой НАТО». Наконец-то «Милошевич покоряется ключевым условиям НАТО», — гласил заголовок передовицы, — в итоге он вынужден «принять условия НАТО». Благодаря соглашению, «натовские миротворческие силы, известные как KFOR, в конечном счете займут весь край целиком», «что будет означать оккупацию Косова войсками НАТО». Особенно важным было то, что Милошевич соглашается с «натовским контролем» на оккупированной НАТО территории. Как сказал представитель НАТО Джейми Ши, «с контролем НАТО все ясно». Соглашение гарантирует «единство сил, подчиняющихся единой цепи командования» под эгидой НАТО. В сводках новостей восторженно сообщалось, что Милошевичу пришлось сдаться на милость «сил, возглавляемых НАТО» и «пойти на сделку, которая была для него похуже той, что могла бы состояться» прежде, чем бомбардировки «опустошили его страну», хотя сейчас «западные нации обдумывают новые условия военного руководства, призванные смягчить обеспокоенность России относительно ее участия в силах безопасности, развернутых в Косове под эгидой НАТО»²⁶.

Между делом отметим, что ежедневные выходы в эфир господина Ши в качестве британского представителя НАТО совершаются в одной и той же шаблонной манере, пионером которой во время Первой мировой войны стало британское министерство информации: оно тайно формулировало свою задачу как «определение хода мысли большинства людей в мире», — ив первую очередь хода мысли американских интеллектуалов, помощь которых была необходима британцам для того, чтобы вызвать в пацифистски настроенном населении ура-патриотическую лихорадку войны, и по их же собственным самонадеянным заявлениям, такая помощь оказывалась им с большим успехом²⁷. Вполне вероятно, что Ши следовал данной модели сознательно. Он «талантливо усвоил то, что сам называет „техниками массового убеждения“», как сообщалось в его биографическом очерке, опубликованном в «Вашингтон Пост» по окончании конфликта, и является «автором докторской диссертации о роли европейских интеллектуалов в подготовке общественного мнения в пользу первой мировой войны…»²⁸.

Далее в биографическом очерке говорится о том, что у Ши есть целый список «„охотников за головами“, которые в течение двух последних месяцев звонили ему, предлагая выгодные возможности трудоустройства в частных компаниях» и делая предложения, которые он мог бы принять еще «до того, как начнет блекнуть его загар». Если так, то он продолжит традицию, которая колоссальным образом повлияла на ход двадцатого века. Грандиозная индустрия рекламы и паблик рилэйшнз, приемов политической «войны», которую вела британская консервативная партия, желая отразить нарастающую угрозу демократии, и проекты «выработки согласия», рекомендуемые и осуществляемые с той же целью «ответственными интеллектуалами», как они сами себя называли, вполне целенаправленно строились на успехах англо-американских государственных органов пропаганды. Кое-кому из их участников удалось достичь широкой славы и влияния (особенно Уолтеру Липпману, мэтру американской журналистики и чрезвычайно уважаемому комментатору с полувековым стажем, а также Эдварду Бернайсу, одному из основателей индустрии паблик рилэйшнз).

«Нью-Йорк Таймс» предупреждала Вашингтон о том, что ему следует «опасаться» принятия «слабой» резолюции Совета Безопасности, в котором его роль не будет четко определена, и «обеспечить, чтобы резолюция по Косову прочно придерживалась мирного плана» от 3 июня, который, «помимо всего прочего, означает, что миротворческие силы должны управляться цепочкой командования НАТО», «общее командование должно быть сохранено за западными нациями», хотя им «лучше было бы» получить полномочия от Совета Безопасности, чтобы «рассеять ощущение, будто присутствие [миротворцев] есть дело рук исключительно американцев или НАТО». В другой информации подчеркивался главный урок войны, состоящий в том, что «бомбардировки приносят плоды». Бомбы и снаряды заставили Милошевича «капитулировать», «признать поражение» и принять «условия НАТО»²⁹.