Ноздря в ноздрю

Фрэнсис Феликс

На прикроватном столике зазвонил телефон. Я протянул руку, снял трубку.

— Алло.

— Доброе утро, мистер Мортон. — Я узнал голос Анджелы Милн. — Славное утро.

— Да, славное. — Я резко сел. Сердце учащенно забилось. — У вас есть для меня новости?

— Действительно, есть, — ответила она. — Боюсь, хорошая и плохая. С какой начать?

— Полагаю, с хорошей.

— Анализы, сделанные Джеймсом Уардом, показали, что кухня у вас чистая.

— Отлично. — Впрочем, я ничего другого и не ожидал. — А какая плохая?

— Вы отравили всех фитогемагглутинином.

— Фито… что? — переспросил я.

— Фитогемагглутинин, — повторила она. — Да, да, я могу прочитать это слово только по бумажке.

— Но что это?

— Лектин фасоли.

— И что это такое?

— Вещество, присутствующее в красной фасоли, благодаря которому она ядовита. Вы подали вашим гостям не приготовленную должным образом фасоль.

Я попытался вспомнить все блюда пятничного обеда.

— Но фасоль я не подавал.

— Должны были. Может, она входила в салат или куда-то еще.

— Нет, — уверенно ответил я, — ни в одно блюдо того обеда фасоль не входила. Я делал все сам, с самого начала, и клянусь, никуда фасоль не клал, красную или какую другую. В анализах какая-то ошибка.

— Анализы взяты у шестнадцати человек, которых оставили в больнице, и во всех выявлен фито-как-его-там… — Прямо она не говорила, что ошибаюсь я, а не анализы, но определенно на это намекала.

— Ох. — Я пребывал в полном замешательстве. Точно знал, что никакой фасоли в приготовленных блюдах для того злополучного обеда не было, во всяком случае, сознательно я ни в одно фасоль не клал. — Я должен проверить ингредиенты по накладным поставщиков.

— Вероятно, вам следует это сделать. — Она помолчала. — А пока я должна написать официальный отчет и указать в нем, что причиной пищевого отравления послужила не приготовленная должным образом фасоль. Этот отчет будет отправлен в Управление контроля пищевой продукции.

Я бы предпочел получить тюремный срок.

— Я сожалею, Макс, — продолжила она, — но окружной совет Форест-Хит может переслать отчет в прокуратуру, а уж они решат, подавать ли на вас в суд в связи с нарушением статьи семь Закона о качестве пищевой продукции. — Вновь пауза. — Даже не знаю, правильно ли я сделала, позвонив вам.

Может, тюремный срок мне еще предстояло получить?

— Что ж, спасибо, что предупредили. И каково наказание?

— Максимальное наказание — неограниченный штраф и два года тюрьмы, но до этого не дойдет. Такое дают за преднамеренные действия. Вам, в худшем случае, будет вынесено официальное порицание.

Даже официальное порицание могло оцениваться как свидетельство совершенного преступления. Может, этого бы хватило для того, чтобы поставить крест на моих лондонских устремлениях. Может, оно вынесло бы смертный приговор «Торбе».

— Я приведу только факты. Сделаю упор на том, что никто серьезно не заболел, что не было угрозы жизни и все такое. Тех, кого ночью привезли в больницу, или сразу отправили домой, или выписали на следующий день. Может, совет обойдется без обращения в прокуратуру, просто предупредит вас, что такое не должно повториться.

— Благодарю.

Она положила трубку, а я еще долго смотрел на ту, что держал в руке.

Фасоль! Каждый шеф-повар, каждая кухарка, каждая домохозяйка, даже каждый школьник знает, что фасоль должна повариться в кипящей воде, чтобы стать съедобной. Я никоим образом не мог включить фасоль в любое блюдо, предварительно не прокипятив, чтобы уничтожить содержащийся в ней яд. Сказанное Анджелой Милн противоречило здравому смыслу. Но при этом в ту ночь меня рвало, чуть ли не всех гостей — тоже, а в анализах шестнадцати человек обнаружился содержащийся в фасоли лектин. Ситуация граничила с безумием. Однако я понимал, что должно быть другое объяснение. И я намеревался его найти.

* * *

Я сидел в моем кабинете в «Торбе» и прочесывал Интернет в поисках информации по фасоли. Конечно же, именно содержащийся в ней фитогемагглутинин вызывал у людей отравление. Я узнал, что это белок, который разрушается и становится безвредным при кипячении. Я также выяснил, что это вещество использовалось для стимуляции митотического деления лимфоцитов, содержащихся в клеточной структуре, и для облегчения цитогенетических исследований хромосом, что бы все это ни значило.

Я порылся на заваленном бумагами столе и нашел квитанцию о доставке и накладную «Лейф фуд, лтд», поставщика, через которого я получил все ингредиенты для приготовления пятничного обеда. Перечислялись все продукты, которые я использовал: норвежская семга холодного копчения, копченая форель, филе скумбрии; а также травы, вино, сливки, оливковое масло, лук-шалот, дольки чеснока, лимонный сок и горчица — составные укропного соуса; куриные грудки, вишни; свежие трюфели и лисички; сливки, тоже для соуса; сливочное масло, яйца, сахар, ваниль и так далее для приготовления брюле, все, включая соль и перец, — и ни намека на фасоль. Единственным ингредиентом, не значившимся в списке, был коньяк, который я добавлял в грибы для придания им особого вкуса, и я мог поклясться, что в бутылке фасоль не плавала.

Тогда откуда взялся токсин? Хлебные рогалики я покупал, но, опять же, их не набили фасолью. Ви- I ю? Разве фасоль не изменила бы вкус? Да и как попала бы она в бутылки?

Я пребывал в полном недоумении. Позвонил Анджеле Милн. На месте ее не было, так что я оставил сообщение на автоответчике.

— «Анджела, это Макс Мортон. Я проверил все ингредиенты пятничного обеда, и никакой фасоли нет. Все, за исключением рогаликов, я приготовил из исходных продуктов, никаких полуфабрикатов не использовал. Вы уверены, что результаты анализов правильные? Не могли бы вы попросить лабораторию еще раз посмотреть, что к чему? Такого просто быть не может».