Нож в сердце рейха
Шрифт:
Перед тем как отправить, дал прочитать письмо Степану. Тот, ознакомившись, рассмеялся:
– Ты что, никогда писем девушкам не писал?
Федор мотнул головой.
– Оно и видно. Разве так пишут: «…кормят хорошо, высыпаюсь…» Ты бы еще написал, что регулярно водят в баню и меняют портянки.
– О чем же тогда писать? – недоумевая, протянул Федор.
– О том, чего она от тебя ждет. Что думаешь о ней постоянно, забыть не можешь горячие ее поцелуи, запах ромашки в ее волосах… Сушеной ромашкой, поди, голову-то моет? Что во время уроков с нее глаз не сводил…
– Так я сидел на последней парте,
– Чудак-человек. Придумай что-нибудь, – поучал Степан. – С тебя станется, а ей приятно. С подружками будет чем поделиться… У них же поохать да поахать – первое дело.
Задумался Федор. Распознать следы на снегу, описать повадки животных и птиц ему по плечу, а вот с чувствами к девушке, да все это на бумагу положить – дело непосильное. Благо, что думать об этом некогда. За занятиями – не до писем.
К концу апреля курсанты все больше времени проводили в лесу, на полигоне, на стрельбище. Федор воспринял это с превеликой охотой. Занятия же в классах переносил с трудом: уж больно тяжко ему было изучать уставы, особенно заучивать целые страницы, наставления по стрельбе, фотографии с образцами немецкой, итальянской и румынской военной техники, но самым трудным для него оказался немецкий язык. Обладая цепкой памятью, Федор верно выстраивал предложения, но произношение… Не раз он слышал от Инны Фридриховны: «Поверь, Федор, знание языка не одному разведчику спасало жизнь, и тебе поможет в трудную минуту! Учи!» И Федор учил. Даже сквозь сон он нередко выкрикивал фразы на немецком, будоража пребывающих в дреме дневальных.
Из всех занятий больше всего ему нравились занятия по рукопашному бою. Здесь он впервые услышал про «стиль Кадочникова» и узнал, что такое джиу-джитсу. Несмотря на звание – «лейтенант» и возраст – двадцать семь лет, инструктор по рукопашке был фанатом восточных единоборств и даже два года перед войной успел пожить в Китае и потренироваться у именитых мастеров. Невысокого роста, худощавый, он безжалостно расправлялся с сильным и рослым Федором, всякий раз бросая его на землю. Федор поначалу удивлялся, потом злился, но через несколько занятий понял, что главное не сила, а умение ее использовать, и начал упорно постигать науку рукопашного боя, жалея об одном, что дни учебы неудержимо текли, приближая выпуск.
Из шестидесяти курсантов, начавших в феврале курс обучения, к концу мая дошли сорок шесть, остальные, не выдержав нагрузки, были отправлены в части, откуда прибыли. За неделю до выпуска курсантов вывезли за сорок километров в лес, с задачей вернуться в школу, имея в руках лишь карту и компас. Каждый получил свой маршрут движения и время выполнения задачи. Вернулись не все. Курсант Леушин не пришел в указанный срок. Лишь через четыре часа забили тревогу: заблудился – позор для выпускника, дезертировал – позор на всю школу. На поиски Леушина курсантов не привлекали – дали отдохнуть, ведь каждый из них прошел сорок, а кто и более километров. Для этой цели из Новосибирска вызвали комендантский взвод. Маршрут движения был известен, потому приняли решение: от места выхода двигаться плотной цепью.
Федору не спалось. Да и как можно… если товарищу нужна помощь?! У преподавателя по тактике и военной топографии он выпросил маршрутную карту Леушина и, наложив ориентиры
«С рассветом комендантский взвод приступит к поиску, надо его опередить», – решил Федор и направился в штаб.
Дверь в кабинет начальника школы была открыта, горел свет. Майор Сергеев с начальником штаба и командиром комендантского взвода склонились над столом, застеленным картой, и уже в который раз проходили по маршруту движения Леушина.
– Разрешите? – громыхнул голосом Федор. – Товарищ майор, разрешите обратиться? Курсант Прокопенко.
– Чего тебе? – хмуря брови, недовольно бросил Сергеев.
– Разрешите принять участие в поиске?
– Сказано же, курсантам отдыхать…
– Я отдохнул, – боднул головой Федор. – Товарищ майор, если Леушин сбился с маршрута, нипочем его комендачи не найдут. Следы только затопчут, потом не отыскать… А я по следам… Только рассветет, найду! – заверил Федор.
– Самого-то искать не придется? – подал голос начальник штаба.
– Никак нет. Для меня лес, как для вас устав…
– Но-но, не хами! Тоже мне, шутник нашелся! – усмехнулся начштаба.
Сергеев, кивнув на карту, спросил:
– Маршрут ведом? Покажи!
Федор взял со стола карандаш и уверенно повел им по карте.
– Отклониться от маршрута Леушин мог здесь и вот здесь, – указал он. – Местность заболоченная… а маршрут прокладывался еще в марте, я узнавал.
– Хорошо, – согласился Сергеев. – Может, кого с собой возьмешь?
– Нет, товарищ майор, мне одному сподручнее.
– Хорошо, действуй! Получи штатное оружие, патроны. Это на всякий случай. И через полчаса прибыть к штабу. Наш грузовик тебя на место доставит. Ползти ему по лесной дороге часа два, к этому времени уже рассветет. Комендантский взвод выйдет с рассветом. Так что ты будешь идти с опережением комендатуры на три часа. Если найдешь Леушина, к части не иди, выходи к дороге. Вот сюда или сюда, – показал Сергеев точки на карте. – Там будут стоять наши патрули из охраны, с автомобилями. Это все. Иди, Федор Федорович. Я на тебя надеюсь!
На поляну, откуда курсанты начинали движение, приехали на рассвете. Федор не стал ждать, когда полностью развиднеется. Он заранее определил, где мог пройти Леушин и оставить следы, и направился к тому месту, согласуя путь с компасом.
Прокопенко не ошибся: на глиняном взгорке с едва пробивающейся травой отчетливо отпечатались следы сапог. Цепочка тянулась в сосновый бор.
«Что же, пока все идет хорошо!»
Распознать следы на хвое для Федора было несложно, но вот через пару километров следы привели к первому топкому месту и вильнули в сторону.
«Видимо, Леушин не рискнул идти через топь. Вот только какой он крюк заложил?»
Еще через восемь километров, местами с трудом различая следы, теряя их и находя вновь, Федор вышел к речушке, показанной на карте как ручей. И понятно… местами еще снег не сошел, вот ручеек и превратился в речку.
«Вот здесь Леушин попытался перебраться, но не решился. Берег топкий. А в этом узком месте переправа состоялась. Молодец! Перекинул через поток две лесины, по ним и перешел», – мысленно одобрил товарища Федор. Перебрался на противоположный берег и сам. Сверился с картой.