Нож великого летчика

Биргер Алексей Борисович

– Гм...
– сказал майор после паузы.
– Вот как? Мы тут слышали другой вариант.

– Да чего вы их слушаете?
– подал голос Пучеглазый.
– Они чего угодно нагородят, лишь бы дружка выгородить! Вы позвоните, куда я вам сказал?

– Я должен выслушать всех, - возразил ему майор.
– Кстати, повернулся он ко мне, - того, кого ты называешь "вот этот", зовут Червоточенко Геннадий Владимирович. И Геннадий Владимирович излагает совсем другую версию. Он говорит, что показывал нож Волгину, и тот вдруг ударил его этим ножом. Геннадий Владимирович успел перехватить и вывернуть руку Волгина, поэтому острие ножа поранило самого Волгина,

но Геннадий Владимирович все-таки получил удар рукояткой в челюсть.

– Да, так оно все и было, - безмятежно кивнул Пучеглазый.

– Но ведь это неправда!
– вырвалось у меня.

– И потом, если бы его ударили этим ножом, то на ноже остались бы следы крови!
– не выдержал Димка.

Майор расхохотался.

– Ребята, вас застукали у реки, где вы отмывались! Вы бы любую кровь успели смыть, разве нет?

– Но ведь ещё есть всякие экспертизы, - сказал Юрка.
– Ну, когда эксперт говорит, что удар был нанесен ножом такой-то ширины, а этот нож другой ширины, поэтому это не тот нож, которым ударили...

Майор прищурился на него.

– Начитанный очень, да? Или фильмов насмотревшийся?

Но при слове "экспертиза" Пучеглазый вдруг беспокойно заерзал впервые за все время - а Седой вдруг сказал:

– Можно? Если вы хоть сколько то верите, что я не преступник, то позвольте лишь несколько слов сказать.

– Ну?
– майор напрягся.

– А вы позвоните, позвоните - по телефону, который этот, - быстрый кивок Седого в сторону Пучеглазого, - диктует. И скажите, что он попался на валютных операциях и на связях с иностранцами.

Майор, только-только присевший за свой стол после всех хождений вокруг нас, опять привстал с места.

– Ты?.. Что?..

– А вы на него поглядите, - кивнул Седой.

Пучеглазый, и правда, как-то резко сник. Вроде, пытался он что-то промолвить, но язык присох у него в горле.

Но здесь мне вам надо объяснить, что такое в советское время означали "валютные операции". В то время любое общение с иностранной валютой каралось самым строжайшим образом, вплоть до расстрела. Если у человека находили любую иностранную банкноту на руках - это уже тянуло на пять лет как минимум. Вам странно это слышать - вам, которым я привез из Лондона по фунту в монетке, как сувенир? И который - я, ваш папа, чувствующий себя прежним двенадцатилетним мальчиком, и мне странно представить, что мне когда-то будет сорок пять и у меня самого будут сыновья - испытал ужас, не сравнимый ни с чем, едва услышав про "связи с иностранцами". Да, и еще, надо объяснить, в то время валютчиков, работавших напрямую с долларами, или, там, с фунтами, или с марками, практически не существовало. Вместо долларов, ходили чеки внешбанка - так называемые чеки серии "Д", на которые советские граждане, поработавшие за границей, обязаны были обменивать все свои деньги. Эти же чеки принимались и в "валютных" магазинах - в "Березках", которые сейчас повывелись. А иметь "живые" доллары на руках это была уголовная статья. Преступление, которое никому не прощалось, даже самым заслуженным работникам. Вам это странно слышать - ведь и со мной многие посетители заповедника рассчитываются твердой валютой, и даже мы обмениваем лишние деньги на доллары, в обменном пункте нашего маленького городка, чтобы эти деньги инфляция не съела. Но такова была тогдашняя жизнь, и впрямь отгороженная от всего остального мира "железным занавесом" и колючими границами. И то, в чем Седой обвинил Пучеглазого, тянуло почти на расстрельную статью.

–

И ты можешь это доказать?
– резко спросил майор.

– А вы на него поглядите, - сказал Седой.
– Какие там ещё доказательства? Если за него возьмутся, то признание из него вытрясут. Расколется в два счета. Так что звоните, звоните.

Майор встал и заходил по своему кабинету.

– Но ты понимаешь, что и тебя укатают вместе с ним?
– спросил он, остановившись перед Седым.
– Лезвие ножа, который у тебя изъяли, превышает допустимые размеры. Холодное оружие! А тебе больше четырнадцати лет, так что отвечать будешь по полной программе.

– Я ж говорю, этот нож - музейный экспонат, - ответил Седой.

– А где справка об этом?
– осведомился майор.

И повернулся к нам.

– Пацаны, вы сможете быстро сгонять за справкой? Куда вам ехать?

– На улицу Госпитальный Вал, - ответил я, не очень представляя, какую справку может представить Мадлена Людвиговна. Но я видел - ощущал, скорее что майор играет на стороне Седого, а значит, он как-то подскажет нам, что сделать, чтобы нужная справка взяла и появилась.

– Ближний свет!
– усмехнулся майор. И задумался.
– Вот что!
– велел он милиционеру, охранявшему Седого.
– Запри этих двух субчиков по разным камерам, а я сам пацанов отвезу, на служебной машине, чтобы быстрее было.

– Меня? В камеру?
– подал голос Пучеглазый. Седой промолчал.

– На два часа, - усмехнулся майор.
– А потом в другую камеру переедешь, если обвинения подтвердятся. Либо один, либо вместе с этим, - он кивнул на Седого, - если справки не окажется. Поехали, пацаны!

– Куда поехали?
– взвился Пучеглазый.
– Вы заодно с ними, я вижу! Но вам это даром не пройдет! Погон лишишься, как минимум!

Кажется, Пучеглазый начинал обретать прежнюю наглость.

Майор резко повернулся к нему.

– А ты мне не "тыкай"!
– рявкнул он.
– Ты это или где!.. Обвинения против тебя выдвинуты очень серьезные, вот и будем разбираться! А если ты невиновного посадить хотел - тебе никто не поможет! Я лично тебя на Колыму отфутболю, так тебя и растак!

Пучеглазый замолк, поняв, что перегнул палку.

Мы вышли во двор отделения милиции - не через основную дверь, а через заднюю, служебную, незаметную такую - и майор посадил нас в "москвич" с синими милицейскими полосками, причем сам сел за руль.

– Давно пора машину менять, - проворчал он, включая зажигание.
– Хоть бы "жигуль" выделили, так ведь нет! А ведь мы в Москве не из последних вон за какую важную территорию отвечаем!

Надо сказать, машина включилась сразу же, мотор работал ровно и спокойно. Но майор не спешил трогаться с места. Достав карту Москвы и какие-то справочники, он стал внимательно их изучать.

– Госпитальный Вал, говорите?
– пробормотал он.
– Какое там у нас отделение милиции? Ага, вот это. И находится... Ага, все ясно.

Удовлетворенный, он тронул машину с места, и, когда мы выехали со двора на прямой участок улицы, заговорил, не оглядываясь - наблюдая нас через зеркальце заднего вида.

– А теперь, пацаны, нарисуйте картинку, что это за нож и почему он такой ценный.

– Это нож Сент-Экзюпери!
– сразу сообщил Димка.
– И этим ножом он починил самолет, когда попал в аварию, которая описана в "Маленьком принце"!

Майор присвистнул.

– Крепкая история, - сказал он.
– И как же этот нож залетел в Москву?