Нож Возмездия
Шрифт:
– Всё понятно. Придётся тебе ещё потерпеть. Я сейчас вправлю выпавший межпозвоночный диск, это будет очень больно, зато потом наступит облегчение и, возможно, через сутки сможешь самостоятельно передвигаться. Медленно, осторожно, но уже самостоятельно. А теперь расслабься так, чтобы ни одна мышца не была напряжена. Вот, правильно, - похвалила Лена Головина, когда почувствовала, что он расслабил все мышцы, профессиональным движением со всей силы надавила в нужную точку его поясницы.
Головин вскрикнул от острой боли в пояснице и даже, на какое-то мгновение, потерял сознание. Однако выпавший диск встал на место и выпиравшая шишка - исчезла. Лена тут же
– Ну, ты и садистка, - прохрипел Головин, когда очнулся.
– Ничего! Пережил же? – с улыбкой сказала Лена, - Зато теперь тебе не страшно шевелится. Нерв освободился, но ему необходимо время для того, чтобы успокоится. Давай-ка я тебя опять переверну на спину, так легче будет. Ещё немножко потерпи, а боль постепенно будет утихать.
Когда Головин с трудом, но всё же повернулся на спину, он с облегчением вздохнул. Действительно, боль потихоньку стала спадать. Ветер снаружи крепчал. Иногда его порывы чувствительно раскачивали палатку. Лена начала устраиваться на ночлег рядом с Головиным.
– А всё же, мне лицо твоё знакомо, - опять начал разговор Алексей.
– Знакомо, знакомо, лежи и не шевелись, - Лена хотела прервать воспоминания Головина.
– И голос какой-то знакомый… Из далёкого прошлого, - задумчиво проговорил Лёшка.
– Слушай, Головин, мы с тобой не виделись больше двадцати лет. Не удивительно, что ты меня совсем забыл. А фамилия Матвеева тебе ни о чём не скажет. Это фамилия моего погибшего мужа, - проговорила Лена, устраиваясь удобней и прижимаясь к пострадавшему.
– Так, уже интересней. Значит, я не ошибся. Вот нутром чувствовал, что мы были знакомы. Ладно, ничего не говори, я сейчас сам свою память расшевелю, методом дедуктивного мышления. Ты квалифицированный врач, значит, должна была учиться в медицинском институте. Лет двадцать назад я занимался в секции альпинизма медицинского института. Вот там мы и должны были познакомиться. Лена, Лена, Лена…, - бормотал Головин, мучительно вспоминая девушку по имени Лена, - Чидайкина. Точно, Чидайкина! – почти прокричал он.
– Дурак ты, Головин, если напрочь забыл меня. Я вот тебя не забыла и всегда старалась быть где-то рядом с тобой, так, незаметно, чтобы ты даже не подозревал, что я существую. И сюда, в альплагерь «Тенгри-Таг» напросилась специально. Знала, что ты здесь инструктором подрабатываешь. Ну вот, и встретились. Как будто знала, что я тебе буду нужна. Лежи, не шевелись! – Лена прервала попытку Головина поднять голову и посмотреть на свою спасительницу, - укройся лучше, тебе сейчас застудить спину никак нельзя! Ай, дай я сама тебя укрою, - она стала заботливо укрывать Лёшку своей пуховой курткой.
– Ну, ты Ленка даёшь! Столько лет прошло, а меня забыть не можешь. Да у нас же с тобой никакой любви не было! Подумаешь, пару раз поцеловались когда-то. Ты же была ещё совсем соплячка, когда пришла к нам в секцию. Наверно, на первом курсе училась. А я уже, к тому времени, первый разряд закрыл. Я на тебя никогда серьёзно и не обращал внимания, - признался Головин.
– А зря, - возразила Лена, - я была влюблена в тебя по уши, а ты на Галку Нарватову с четвёртого курса глаз положил. Ну, и что получилось? Ты женился на ней, сделал ей пару ребятишек и смылся в горы. А ей этот альпинизм и на фиг не нужен был. Я потом с ней разговаривала, когда вы уже разбежались. Она в секцию альпинизма подалась только для того, чтобы захомутать мужественного, сильного, волевого мужика, вроде тебя.
– Что ты говоришь, Лена? Мы жили какое время душа в душу. Правда, иногда она закатывала мне скандалы, когда я собирался в горы, но мы всегда договаривались. Галка, как только мы поженились, горы забросила. Поначалу я пытался её всё же вытаскивать куда-то, а потом плюнул и стал один уходить на восхождения.
– Да знаю я всё, Лёша! Я тебя из поля зрения не выпускала. Пыталась уехать от тебя подальше и даже уезжала на несколько лет в другой город, но каждый день ты был перед моими глазами. Замуж вышла со злости на тебя, когда у вас второй сын родился. Думала – всё, потеряла тебя навсегда, вот и выскочила замуж. Неплохой был мужик, Олег Матвеев… Погиб 8 лет назад, в Гималаях.
– Так Олег Матвеев был твой муж? – искренне удивился Головин.
– Да, Лёша, он был мой муж. В ту экспедицию и я просилась, но меня не взяли. Сказали, что нашим женщинам ещё рано в Гималаи подниматься. Детьми мы не обзавелись. В начале не хотели, а потом не до детей стало. Нам горы были нужны, эта любовь к горам нас только и связывала. В домашней обстановке мы, практически, не общались. У него работа, у меня работа, то его нет дома, то я на смене. Мы были вместе, когда уходили в горы. Спускались с гор и опять обыденная, серая жизнь врозь. И так до следующего восхождения. Я следила за всеми новостями альпинизма. Знаю, что тебе присвоили почётное звание «Снежный барс», да и мне осталось до этого звания одна вершина, ну, это я так, к слову, - выдала свою исповедь Лена.
– Удивила ты меня Ленка, удивила, - тихо проговорил Головин.
– Ты мне скажи, Лёша, боль в пояснице утихла? – сменила тему разговора Лена.
– Да-да, намного лучше! Ты молодец. Я уже чувствую свои ноги и могу шевелить пальцами, не испытывая боли. Может, завтра смогу самостоятельно встать? – неуверенно спросил Головин.
– Не спеши. Тебе нужен полный покой, хотя бы в течение суток. А вот тепло тебе, ну, просто необходимо. Сейчас мы сделаем так, снимем свои пуховые куртки, расстелем на днище палатки, засунем один спальный мешок в другой, и сами залезем в эти спальники. Нам будет очень тепло, поверь. Только ты не делай резких движений и не напрягайся. Я сделаю всё сама, ты только постарайся как-то сам залезть в спальники, а то у меня сил не хватит тебя туда запихать. За одно, облегчиться надо. Ты как?
– Да у меня полный мочевой пузырь, - с сожалением констатировал Головин.
– Ладно, мужикам в этом случае проще. Держи полиэтиленовый пакет, сам знаешь, как это делается, я потом его выкину. А я на минутку из палатки вылезу.
– Ты только осторожно, далеко не отходи. В темноте оступиться можно, а здесь это опасно, - предупредил Головин.
– Не волнуйся, не первый раз, - успокоила Лена.
Минут через десять, зарывшись в пуховые спальники, и крепко обнявшись друг с другом, двое уставших людей забылись тревожным сном. Ночью испортилась погода. Ветер нещадно трепал палатку. Мелкий, сухой снег постепенно начал засыпать палатку с одной стороны, как раз с той, где лежала Лена. Она изредка поднимала руку к потолку палатки и старалась стряхнуть сыпучий снег. Это в какой-то мере ей удавалось. Казалось, что огромная гора пыталась стряхнуть со своего гребня крохотную палатку, как будто она мешала ей. Однако палатка была крепко закреплена, и срываться с гребня горы не собиралась.