Ножи Императора
Шрифт:
– Бешенство?
– Она положила палец под подбородок собаки и наклонила ее голову, с улыбкой глядя в настороженные глаза. – Я не вижу у него бешенства, просто смышленый малыш, которому не хватает немного еды. Заберем его с собой, и накормим, посмотрим, сможем ли он насытиться.
– Все эти годы я распевал маршевые песни о тавернах со спальнями наверху полных девок, и мне с трудом верится, что я действительно сижу в одной из них.
Марк тихо рассмеялся над словами своего друга, вопросительно приподняв бровь.
– А не хочешь ли ты подняться наверх?
Дубн бросил взгляд через комнату на троицу проституток, которые все еще дулись у дальней стены.
– Одна слишком старая, одна слишком молода, а третья слишком худая для мужчины с моими вкусами. И, кроме того ...- Он доверительно наклонился вперед, чтобы шепнуть своему собрату-офицеру.
– Мне никогда не было легко воздавать должное женщине, которой мне приходилось платить , - Он посмотрел на свою промежность с многозначительным выражением лица. – и, в конце концов, мне вряд ли это нужно сейчас ...
Один из недавно обученных солдат Кадира медленно прошел мимо таверны и встретился взглядом с центурионами, занявшими свои места у окна, кивнув головой назад, туда, откуда он пришел, вверх по длинному склону холма, где на фиолетовом фоне сумерек вырисовывалась величественная громада преторианской крепости. Четверо мужчин отвернулись и сосредоточились на расставленных перед ними тарелках с едой. Некоторое время спустя мужчина, которого они ждали, прошел мимо них и завернул в таверну, перекинув плащ через плечо, достал монету из кошелька на поясе и бросил ее на стойку с видом человека, давно знакомого с этим заведением. Оба гвардейца, все еще одетых в свою форму, следовавших за ним вниз по холму, стояли в ожидании у дверей таверны с выражением усталой скуки на лицах. Отмахнувшись от обычных выражений учтивости и почтения которыми его приветствовал владелец таверны, преторианец любезно принял небольшой кубок с вином, из которого сделал небольшой глоток, и серьезно кивнув в знак признания хорошего урожая. Одетый в красную свободную от службы тунику преторианского офицера, с полированной виноградной палкой в одной руке и ножом, свисающим с блестящего кожаного пояса, его густые волосы и борода были аккуратно подстрижены в явном расхождение с имперской модой на длинные вьющиеся волосы на бороде. Его голос был достаточно громким, чтобы его можно было расслышать сквозь гул разговоров других клиентов, и проститутки посмотрели на него с едва скрываемой скукой.
– Опять тушеная чечевица? Хорошо, я возьму полный котелок и немного хлеба. И то же самое для моих людей .
Дорсо прислонился к стойке с видом человека, отдыхающего после долгого дня, его взгляд скользил по посетителям таверны без каких-либо видимых признаков интереса, и Марк старался не встречаться с ним взглядом. После недолгого отсутствия хозяин вручил ожидавшим солдатам три маленьких горшочка с едой и сверток с хлебом, завернутый в грубую ткань, поклонился, поблагодарив уважаемого офицера за покупку, и проводил его до двери. Марк доел ложкой последний кусочек своей трапезы и потянулся за плащом, в котором был спрятан нож, подождав, пока Дубн выберется со своего места у окна. Пока Котта разделывался с начатым кувшином с вином, Кадир бросил взгляд на Марка с профессиональной озабоченностью, положив руки на стол в универсальном жесте, призывающем к спокойствию.
– Держись от него подальше до последнего момента. Мне не понравился его взгляд. Было бы обидно, если он испугается в последний момент. Просто помните, что я сказал.
Марк кивнул.
– Мы просто идем на вечернюю прогулку, приятную и непринужденную.
Хамийанец отмахнулся рукой от двух мужчин, и, выйдя на улицу, они обнаружили солдата Саратоса, прислонившегося к дальней стене и устремившего взгляд куда-то вниз по холму. Они двинулись вслед за Дорсо легким шагом, не упустить из вида преторианца было проще, благодаря ярко-красному цвету его тонко сотканного плаща и двум солдатам, шагавшим прямо за ним. Примерно через сотню шагов он свернул налево с главной улицы в узкий боковой переулок, который под углом сбегал вниз по холму, и Дубн на мгновение замедлил шаг.
– Давайте не будем нырять в переулок слишком быстро, иначе он может услышать нас у себя за спиной.
Марк кивнул, доставая из-под плаща нож. Выйдя из тени переулка, они увидели преторианца шагах в тридцати или около того впереди себя со своими людьми по обе стороны, все трое склонились над человеком, одетым в лохмотья, который сидел на корточках у тяжелой деревянной двери. Его мощный голос донесся до двух мужчин, когда они бесшумно подошли к небольшой группе сзади.
– Бывший солдат, не так ли? О, нижние боги! Как от тебя воняет!
– Он порылся в кошельке, вытаскивая монету. – Вот, возьми денарий, и сходи, помойся в ближайшей бане…
Марк и Дубн быстро и бесшумно преодолели расстояние между ними в своих ботинках на кожаной подошве, Громкий голос Дорсо заглушал слабый скрип их швов. Преторианцы так и не увидели, чем ударили их, когда им нанесли удар. Дубн повалил своего противника на землю ударом молотка со свинцовым сердечником, спрятанным у него в рукаве, так, что солдат, скорее всего, был уже мертв до того, как упал на булыжники, а Марк свалил второго, ударив лезвием ножа в горле, отбросив его, брыкающего кровью и задыхающегося, на дорогу, затем приставил острие ножа к горлу Дорсо с рычанием едва сдерживаемого гнева.
– Ты можешь умереть здесь и сейчас, если захочешь!
Преторианец замер, но когда он заговорил, его голос прозвучал более спокойно, чем ожидал Марк, учитывая опасное прикосновение ножа к его горлу.
– Значит, это правда. Ни одно дело не остается безнаказанным ...
Дубн взял котелок у него из рук, потянувшись к плащу пленника за ключом, который, как они знали, должен был висеть у него на поясе. Он открыл дверь и махнул рукой Шанге, сыгравшему роль подвыпившего солдата, отпуская его.
– Давай зайдем внутрь и выясним, чем это ты пришел сюда полюбоваться. А, ты, можешь идти своей дорогой, Шанга, хотя я бы посоветовал тебе, прежде чем ты вернешься в казармы, найти баню и помыться, а то от тебя воняет, как от в ослиной задницы.
Солдат встал и ушел, бормоча что-то себе под нос достаточно громко, чтобы двое мужчин услышали, когда они заталкивали преторианца в дом.
– Сперва говорят «сделай так, чтобы от тебя воняло», - проворчал он - а потом, когда ты это сделаешь, получаешь одни оскорбления. Вот, гребаное офицерье ...
В то время как Марк провел преторианца через дверь, Дубн втащил за собой распростертых телохранителей, закрыв за собой дверь и не оставив никаких следов засады, прежде чем всадить нож в горло обоим мужчинам, чтобы убедиться, что они мертвы. В прихожей были расставлены готовые к использованию лампы, но горел один лишь огонек, освещавший остальные. Крупный британец зажег еще пару из них, пока Марк держал Дорсо под угрозой ножа. Он прошел вперед, в просторный зал, затем остановился и с удивлением уставился на зрелище, выступившее из тени, когда свет лампы усилился. Со всех сторон комнаты на стенах было развешано оружие: мечи, щиты, копья и топоры, покрытые различными царапинами, зазубринами и потрепанные явно из-за их очевидного использования в бою, каждый с гравированной бронзовой табличкой, прикрепленной к стене, на которой он был выставлен. Освобожденный от захвата Марка, хотя в руке того был нож, все еще готовый нанести удар, если преторианец попытается сопротивляться. Дорсо медленно повернулся к ним, и в тусклом свете лампы на его лица странным образом отражалось скорее облегчение, чем страх. Молодой центурион прищурился, поднося к лицу нож, блестящее металлическое лезвие, чья пятнистая поверхность поблескивала в свете лампы, и прорычал слова, которые он повторял в своем уме тысячу раз, мечтая о моменте своей мести.