Ножом по сердцу
Шрифт:
— Что ж, я, пожалуй, поеду,
— Снова на место преступления? Разумеется, он не ответил. Я выдернула руку из окошка, как раз когда оно поплыло кверху. Уже почти поднялось, и вдруг он надо мной сжалился.
— Послушайте, — бросил он через двухдюймовую щелку, — если мы что-нибудь обнаружим, я дам вам знать, идет?
Взгляд был такой честный, что я почти поверила.
Он уехал, я поднялась по лестнице. И мне снова сделалось кисло. В отсутствие Гранта в мозгу образовалось пространство, достаточное для того, чтобы туда вползли мысли о супружеской
— Ханна, это Кейт, я звоню, чтобы…
— Кейт, привет, это я! Я здесь. Погоди, выключу автоответчик.
Я нажала «стоп». Ну вот мы и на связи: обманутая жена и частный сыщик. Пожалуй, я бы решила, что сама судьба подсказывает мне, как быть дальше, но услышанное сбило меня с толку.
— Послушай, я звоню, чтоб сказать, что на пару дней уезжаю вместе с детьми.
— Уезжаешь?
— Да. Мы едем к маме.
— К маме? — снова по-дурацки переспросила я. — А разве она…
— Нет, нет! Она ничего не знает.
— Понятно. А Колин?
— Он просто… — Она осеклась, я услышала на заднем плане тоненький голосок, знакомый, канючивший. Кейт не выдержала, взорвалась: — Нет, Эми, я сказала «нет», ясно? Немедленно поднимись наверх и отдай ему то, что взяла. Нет, я сейчас приду. Иди! — И мне: — Прости!
— Ничего. Послушай, ты это…
— Просто так. Навестить. Чтоб нам обоим слегка отдохнуть друг от друга.
— Ну да. Понятно. — Разумеется, ничего мне не было понятно. — Скажи, что делать в твое отсутствие?
— Ничего не надо. Все великолепно обойдется. Ханна, я хотела тебе сказать, мне стыдно за вчерашнее. В общем, я не хочу, чтобы ты…
— Не волнуйся, Кейт. Оно не стоит того.
— Нет, стоит, это важно. Я не хочу, чтоб ты чувствовала себя потом в чем-то виноватой. Не надо было мне тебе говорить. Это все… словом, это касается только Колина и меня. Как-нибудь сами разберемся.
— Ну да, конечно, — сказала я.
— Мне не хочется, чтобы у тебя остался…
— Неприятный осадок? Нет, не остался.
— Ну и хорошо.
Я ждала, что она скажет что-нибудь еще, но сестра молчала.
— Ну а я вся в трудах, как пчелка, — сказала я. — По уши в криминале, Позвони, когда вернешься. Скажи маме, я ее люблю. Скажи, что кастрюльки у меня теперь новые.
— Она не поверит.
— Пусть, но раз уж мы обе врем, может, сойдет не слишком заметно, — отозвалась я, уже понимая, что брякнула бестактность.
Пауза.
— Прости меня, Кейт, — сказала я и — следом: — Знаешь, мне надо кое-что тебе рассказать…
— Рассказать?
На заднем фоне Бенджамен разразился оглушительным злобным ревом. Что бы Эми ему ни возвратила, она, очевидно, снова это у него отобрала. Я поняла, что Кейт сейчас не до меня. Да и что, собственно, я ей расскажу? Что выследила, как ее муж наведывался в квартиру подвального этажа в Кэмден-Тауне? Выброси это из головы, Ханна! Сейчас не время.
— Э-э-э… ничего. Ничего! Я загляну, когда ты вернешься. Желаю хорошо провести время.
Я швырнула трубку. Отлично! Сперва полицейские дают мне по мозгам, потом родная сестра. Выходит, с этого момента я должна все забыть, ни во что не вмешиваться. Уйди, не путайся, девочка, под ногами. Взрослые сами разберутся. Что же она раньше не сказала, до того как я взялась выполнять для нее эту черную работу. Черт, а что, если они с Колином возьмут и помирятся? Как я тогда в глаза ему буду смотреть? А с другой стороны, как быть, если они не помирятся?
В данных обстоятельствах уж лучше углубиться в решение задачки с убийством. Я заварила чудовищно крепкий кофе, чтоб побороть внезапное острое желание прилечь и заснуть. Еще будет время, высплюсь. Подойдя к кухонному столу, я даже притворно всплеснула руками от изумления при виде одинокой серой папки на полу — кто знает, где может в наше время притаиться скрытая камера. Сунув папку в сумку, я кинулась за дверь.
Сегодня на северной линии метро мне крупно повезло. Просто не верилось, что я в общественном транспорте. Я сидела напротив парочки подростков, которые всю дорогу не могли оторваться друг от дружки, хихикали, обнимались и бормотали всякие нежности друг другу в ухо. Рядом с ними я казалась себе восьмидесятилетней старухой.
Выйдя на Уоррен-стрит, я пошла пешком. Светило солнце, и было уже совсем тепло. Я сняла жакет. Лондон даже похорошел — сверкающие мостовые, зеленая листва, голубое небо. Харли-стрит казалась на редкость нарядной и шикарной.
Снаружи стояли две полицейские машины. Я признала в одной машину Гранта. «А номер-то твой я засекла!» — подумала я, направляясь к регистратуре. Естественно, вход в приемную Марчанта на третьем этаже был закрыт для скромного частного сыщика. Это давало Ролингсу с Грантом абсолютное и полное превосходство, ведь никто, кроме них, к месту преступления не допускался. Надо все-таки просочиться.
Полицейский, дежуривший при входе, был совсем еще мальчишка. Я протянула ему свою визитку. Назвалась, сказала, что сержант Грант просил подойти побеседовать с ним к трем часам. Можно подняться?
— Простите, нельзя! Пропускать не разрешено.
— Но он ведь там, наверху! — бойко затараторила я. — Снаружи его машина, он говорил, что как только вернется, у него встреча с Ролингсом.
— Э-э-э… да… Они вместе наверху. — Парень явно был сражен моей необыкновенной осведомленноcтью. Я тоже.
— Но они опрашивают кое-кого, просили не беспокоить.
— Отлично, — сказала я. — Я поднимусь и подожду у дверей.
И двинулась по направлению к лестнице. Полицейский попытался схватить меня за локоть, но промахнулся.
— Констебль, — сказала я, — вы уж извините, но у меня важнейшая информация в связи с убийством Мориса Марчанта и надругательством над его трупом, имеющая прямое отношение к допросу, который они в данный момент ведут, и, мне кажется, вы рискуете иметь неприятности, если помешаете мне ее передать. Будьте любезны!