Ну допустим
Шрифт:
Не найдясь, что ответить, я молчал, стараясь делать это многозначительно.
– В местном музее Вальдемара Хульсруда их не один десяток тысяч, и это после того, как большая часть его парадоксальной коллекции, собранной в тридцатых – сороковых годах двадцатого века, вдруг кое-кому помешала… (тут он таинственно понизил голос) и исчезла в 1999 году. Представьте себе, бесследно.
– Припоминаю, да… Но там же есть альтернативное мнение! Некоторые скептики вроде Ди Песо утверждают, насколько я помню, что фигурки были подделаны – вытесаны
– Телевизора насмотрелись и научных статей начитались?! Жители небольшого провинциального мексиканского городка в начале прошлого века?! – довольно саркастически продолжила общение уже чертовка, – Вы уверены, что в начале двадцатого века упомянутые изготовители якобы подделок хотя бы слово «телевизор» где-нибудь слышать могли?
– Ну да, согласен, звучит забавно… – улыбнулся я.
– Кстати, свои якобы подделки они изготавливали в том числе и из чёрной оахакской глины, до месторождения которой от Акамбаро более шестисот километров! Пешком месяц идти только туда, а потом столько же обратно. Ради того, чтобы кого-то обмануть?!
– На лошади побыстрее бы доехали!
– Мексиканские сельские жители в начале прошлого века отнюдь не были избалованы такой роскошью, как избыток лошадей. Тем более в период местной гражданской войны 1910–1917 годов и последующего затем продолжительного этапа восстановления после неё, – последовало резонное возражение. – А что думать о выполненной в древнеримском стиле второго века до нашей эры терракотовой голове с несомненно европейскими чертами лица, найденной в окрестностях города Толука-де-Лердо?
– Что же в этом странного? Во втором веке до нашей эры Древний Рим как раз особенно процветал и распространял свою власть на всю Европу и значительные части Азии и Африки – удивился я.
«Точно!» – поддакнул мой внутренний.
– Дело в том, что юг Северной Америки в эту пору миллионы лет уж как не был частью Пангеи, то есть не являлся единым целым ни с Европой, ни с Азией, ни уж тем более с Африкой. Итак, откуда в гостях у ольмеков мог оказаться европеец?
– Ну, не знаю… заблудившийся корабль потерпел крушение…
– Хорошо, появлению геоглифов в пустыне Наска вы обязаны тоже потерпевшему крушение кораблю? Мария Райхе начала своё их изучение в начале сороковых годов двадцатого века. Может быть, их также начертили специально перед её появлением коварные селяне, на этот раз перуанские, начитавшись научных книг и насмотревшись телевизора до того момента? – саркастически вопросила чертовка, – а изображения в пустыне Атакама? Начитанные чилийские земледельцы тоже с телевизором переборщили? И главное, зачем? Чтобы насолить испанским завоевателям?
Глава 9
– Основанный испанскими завоевателями в начале шестнадцатого века, Веракрус очень скоро стал крупным портовым городом, – прочёл вслух коренастый в найденном на автостанции бумажном путеводителе.
– Ну это-то понятно, колонизаторам надо было награбленное здесь в Старый Свет как-то вывозить, – подумал он вслух.
– Довольно популярен среди местных туристов в период с ноября по май, – продолжил он читать, – курорт не настолько широко известен за пределами страны, как Канкун или Акапулько, но пляжи, волны, пеликаны, марьячес28 и рестораны с марискос29 здесь тоже представлены на должном уровне…
– А вот и встреча с оркестром… – пробормотал сухощавый, лёгкими движениями как бы невзначай оглаживая, будто поправляя, все карманы на своём отдалённо смахивающем на разгрузочный туристическом жилете, – не дурак, говоришь?
– Может, ждут совсем не нас?
– А кого?
– Да глупость же, на центральной автостанции самого крупного в этом штате города так нагло выставляться напоказ, да ещё с таким арсеналом. Они же сейчас – образцовая мишень не только для умелого стрелка, но и для всех местных сплетников и журналистов, случись что.
– Дело в том, что как раз они-то точно знают – ничего не случится. Сунут нам под нос удостоверение местного разлива и попробуй рыпнись.
– Занимаем оборону?
– Окстись! – хмыкнул сухощавый, – у нас два варианта. Либо мы сейчас тут остаёмся, автобус пустеет, они заходят и сначала пеленают нас, как грудничков, а затем мы там, куда они нас привезут, освобождаемся и…
– А какой второй?! – спросил крепыш.
– Выходим в гуще трудящихся и им придётся нас как минимум официально принимать на виду у всех, везти в местное отделение… больше свидетелей и возни, то есть времени и вариантов…
– Мне нравится второй!
– Dejeme ayudalre, senora!30 – дружелюбно улыбнулся сухощавый соседке, беря у оторопевшей от такого внимания мамы четверых детей пару корзин. – Не возьмёшь вон тот узел у дамы? – обратился он уже к своему товарищу.
– А… железо куда? Сбросим здесь?
– Угадай. И вспоминай свой английский. С этими лучше только на нём. Они тут все своих северных соседей дюже уважают.
– Скорее боятся…
– Йес, оф коорс!31 – громко сотряс воздух коренастый в десятке метров от автобуса, как бы продолжая беседу со своим компаньоном.
– Итыз ффакен анбэллывыбыл!32 – вскричал он тут же, тыча пальцем в направлении показавшейся из-за окружающих строений маковки католической церкви, спонтанным этим жестом чуть не выколов глаз одному из встречающих их крепких молодых мужчин с цепкими взглядами, одновременно совершенно случайно брызнув слюной восторга прямо в лицо второму.
– Юаррайт ма фрэнд!33 – поддержал его громко сухощавый с не меньшим энтузиазмом, подпустив в голос слащавых ноток и взяв товарища за руку.