Ну, здравствуй, перестройка!
Шрифт:
— А что делают там? — спросила Вера.
— СССР запускает больше всех спутников в мире, но срок их работы мал, вот они и разбираются, в чем причины этого. Ну и спутники теряют ориентацию на Землю, датчики выходят из строя, какие-то с тройным резервированием! А что делают конкретно, я не знаю, при мне какие-то герконы мотали для спутников вручную, — отмахнулся профессор, открывая дверь с табличкой «Лаборатория физики взрывов».
За дверью и вправду что-то ухало и стучало, а я вспомнил про того самого Манилова, он у меня в тетрадке записан. В начале двадцать первого века его посадят за шпионаж в пользу Китая. Я записал эту историю, явно высосанную из пальца. Никакие письма учёных не помогли, как и оправдание судом присяжных. Дядька отсидел херову тучу лет, и у него вначале хотела жить Зина.
«Похоже, и, правда, зря посадили его, вон какой ответственный человек», — решил про себя я.
Лаборатория нас впечатлила, в одной из комнат стояло что-то типа бароскафа или камеры, в которой что-то ухало и взрывалось.
— Сегодня урожайный день, всё в жилу, ни одного срыва, — похвастал мужик лет сорока Казьмину, когда пожимал нам руки.
Вере он тоже руку пожал.
Потом мы посетили ещё ряд лабораторий, таких как «Кристаллофизика», «Магнитодинамика» и другие, мне было всё интересно, но самое интересное произошло, когда Казьмин, наконец, соизволил нас отпустить домой. На выходе мы столкнулись с этим самым Маниловым, довольно высоким худым дядькой.
— Пробил я, наконец, лабораторию и ускоритель электронов! Уже делают для нас в ИЯФ его. «Аквогеном» назвали. В следующем году у нас в университете будет ОНИЛ. Ты представляешь, отраслевых лабораторий у Минобщемаша всего одна в МАИ, а вторая вот у нас будет, в КГУ, — ответил он на вопрос Казьмина «как дела».
«Это, случаем, не секрет?» — задумался я о том, что может, наши органы не так уж неправы были.
— А где её разместите? — заинтересовался наш экскурсовод.
— Скорее всего, в новом четвертом корпусе, на горе, — пыхнул сигареткой Манилов. — Гольд уже плачет.
— Гольд — это декан биохимфака у нас, кому охота свои помещения отдавать, — шепнула Вера мне на ухо.
— Ну а куда ему против танка? — посмеялся вместе с Маниловым и Казьмин.
— А почему спутники ориентацию теряют? — спросила Вера, чуть не вызвав у меня приступ смеха, ведь со словом ориентация у меня другие более взрослые ассоциации.
— На их работу оказывает влияние горячая плазма, которая часто появляется на этой орбите. Взаимодействие этой плазмы со спутниками вызывает зарядку поверхности до высоких электрических потенциалов, которые приводят к мощным электромагнитным помехам в работе чувствительной электронной аппаратуры. «Электризация спутников на геостационарной орбите», если вкратце, — пояснил Манилов.
— А почему спутники… — опять попыталась спросить Вера, но я прервал её.
— Мы пойдём? Всё посмотрели, все интересно! — попросил учёных я, пока этот болтливый дядя нам все секреты не рассказал.
Мы попрощались, а я успел услышать смешную историю от Манилова напоследок:
— Руководитель СО АН академик Лаврентьев пригласил на закрытое совещание всех директоров НИИ. Представитель НПО начал докладывать суть проблемы. Вдруг открылась дверь, и в комнату с опозданием ввалился лысый бородатый мужик в рваном свитере (похожий на артиста Ролана Быкова). Без всякого пиетета к собравшимся он плюхнулся в кресло за столом, покрутил головой и выпалил: — «Повесьте рядом со спутником ультрафиолетовую лампу, она за счёт фотоэмиссии выровняет потенциал по поверхности, после чего разряды исчезнут. Это нефундаментально». После этого встал и ушёл, не попрощавшись. А был это директор Института ядерной физики, академик Будкер!
А для академической науки, видите, это неинтересная задача — нефундаментальная! — услышал я смех Казьмина в закрывающейся двери.
— Толя, там интересно же, — пробовала надуться Дурашко.
— Что именно? Как проходило закрытое заседание? Вот болтун, когда-нибудь его посадят, — зло сказал я, решая вычеркнуть запись из тетрадки.
Дом Веры оказался обычной хрущёвкой в пять этажей, и меня неожиданно пригласили в гости! Я что, дурак отказываться? В квартире никого не было, в большой прихожей метров двадцать, не иначе, стояло пианино, сама квартира была из четырех комнат.
— Ты на пианино играешь? — спросил я.
— Ага, пошли ко мне, — Вера, сняв верхнюю одежду, зашла в небольшую комнату.
Следую за ней, разглядывая её попку в платье.
— Брат у друзей до завтра, родители на концерте, часа два-три ещё, — сказал девушка, садясь на кровать.
— То есть времени у нас все меньше и меньше остаётся? — я сел на стул около стола с учебниками.
— В точку! Люблю умных мальчиков… и сильных. Но умных больше. А ты умный и сильный, — сказал Вера, глядя мне в глаза.
Глава 5
Глава 5
С родителями Веры я столкнулся, уже выходя из подъезда. Как догадался, что это родители? Да по их портрету метр на метр размером, висящему в той же прихожей. Стыдливо опустив глаза, иду на остановку, вспоминая деревенский анекдот:
— Михалыч, я твою дочь того…
— Так женись теперь!
— Нет, я трактором переехал.
После двухчасового секса я был сам в состоянии перееханного трактором.
Прелюдий и прочая подготовка? Не-не. Вера и слышать ничего про это не захотела. У неё мужчины год не было.
— Не предлагал никто, хотя я даже намекала некоторым. Все мои знакомые уверены, что я откажу, — пожалилась она.
— Это потому, что ты выглядишь неприступно красивой, — пояснил я.
— Это потому, что я умная, и родители у меня — кандидаты наук. Все просто уверены, что я пай-девочка. Когда кто-то из парней рядом тупит, меня постоянно поязвить тянет. На ноги и на грудь в открытую не смотрят, не говоря уже про попу, да и глаза тоже. Вроде взрослые мальчики уже на курсе, а как дети. А ты так посмотрел на меня, будто точно знал, что я не откажу и точно знал, где у меня что есть.
— Комнату проветри, — на прощание посоветовал я.
Уже и неохота днюху устраивать, в смысле, основной стимул пропал, да и кота жалко, если честно.
Дома, а вернее, в общаге я, развалившись на кровати, выпил обе бутылки «Жигулевского», стоявшие с прошлых выходных в холодильнике. Ужин уже давно прошёл, да и спать пора, иду чистить зубы — стоматологов местных по-прежнему боюсь. В умывалке Лена. Она подозрительно осмотрела меня, принюхалась и уверенно заявила:
— Шлялся где-то, духами пахнет. И пивом, — заявила она, обличительно тыкая в меня пальцем.