Ну, здравствуй, перестройка!
Шрифт:
То, что день рожденья удался, я понял утром, когда проснулся в кровати с раздетой Катей, вроде что-то там у нас было, но я закрепил всё же утром нашу связь. Бейбут спал с продавщицей Таней, Аркадий, разогнавший хулиганов, — с продавщицей Машей, а Колесников спал на полу, около дивана, с одетой Ленкой, но он страдать привычный.
Иду на конечную остановку Академгородка и мне удаётся купить тортик в тамошнем продуктовом. Потом бужу всех, и ребята собираются в общагу на занятия. Квартиру сдавать мне, ведь на занятия не надо, физ-ра там с утра, а я освобождён вместе с Бейбутом.
— Не получилось, что ли, собраться? — спросил парень лет тридцати.
— Получилось, просто прибрался уже, — говорю я и добавляю: — Только я такси жду и раньше не уйду.
С такси облом, заказанное заранее оно не пришло, такое случалось, думаю нередко, кроме двойного счётчика у меня никаких вариантов воздействовать на таксиста нет.
— Довезти? — предлагает хозяин квартиры, только что сдавший её мрачному типу лет сорока.
— Я заплачу, — радуюсь я.
— Та не надо! — барственно отказывается парень. — Редко кто за собой всё в квартире в порядок приводит.
У чувака «нива», так что всё погружаем без проблем. Проблемы начались, когда я приехал в общагу.
— Толя, к директору зайди, — говорит вахтёр.
Тем не менее, я сначала заношу вещи в комнату и вижу спящего соседа. Жаль будить его — всю ночь стахановец работал, поэтому к директору иду в полном неведеньи о причине вызова.
— Залёт у нас, товарищ комсорг, — проинформировал меня Николай Сергеевич. — Пьяная драка в ресторане «Яхонт».
— Комсомольское собрание с целью исключить Вагенова из комсомольской организации, а со школой сами решайте, тут вы директор, — сразу предложил я, выслушав подробности.
Наш третьекурсник вчера отличился. Гуляя в ресторане, разбил зеркало, побил посуду в результате безобразной драки. Ещё и в милиции вел себя вызывающе. Сейчас в вытрезвителе находится, а Киму вот позвонили. Впрочем, на этого парня мне плевать, накосячил, пусть отвечает.
— Не всё так просто, — вздохнул директор, и подвинул ко мне какую-то папочку. — На, посмотри это, между нами, конечно.
Вчитываюсь и офигеваю. Этот самый Вагенов Николай — герой-афганец. Призван в восемьдесят первом году, в восемьдесят втором служил в 201-й МСД, демобилизован по ранению. Государственные награды: Орден Красной звезды — наш, «Звезды» — афганский, ещё афганская медаль и наш знак «воину-интернационалисту». В том же восемьдесят втором поступил в нашу школу, так как в армию ушёл после восьмилетки и двух лет работы в колхозе.
— Даже не знал, что у нас такие есть, — не подумав сказанул я, и тут же поплатился.
— Зато про племянницу генсека в курсе был, — попенял мне Ким.
— Тогда он генсеком не был, — поправил я, но упрёк принял.
Халатно я отношусь к своей работе, хотя больше сотни народу у нас, поди, всех прошерсти, и у меня нет личных дел комсомольцев, те, что сами собираем — ни о чем, когда приняли, откуда переведён к нам и тп.
— Кто бы мне личное дело показал до этого? — огрызнулся я. — Так обычный парень, тихий, ни с кем не спорит,
— Случай сложный, надо помочь парню. Ты как, со мной? — спросил директор. — Ещё и борьба эта с пьянством! Я в вытрезвитель собираюсь ехать, со мной он говорить не станет, думаю, а тебе может и рассказать, как дело было.
— Едем, — естественно соглашаюсь я.
Первая странность оказалась в том, что бедолага в вытрезвителе Октябрьского района почему-то, а не там, где находится ресторан «Яхонт». Это здание на остановке станции «Путепровод» или кинотеатр «Космос», если на автобусе. Мы проехали мимо каких-то газовых баллонов, зарытых в землю, и остановились около старой кирпичной двухэтажки.
— Иди сам пока, если что, я подойду, и не говори, что мы вместе приехали, я Колю уже немного знаю, замкнётся, и ничего из него не вытащишь клещами, — сказал Ким, давая мне несколько десяток на выкуп.
«Трезвяк». Кто не был там во времена СССР, сейчас не поймёт. Невысокая оградка, побеленное здание, мощная стальная дверь с закрытым окошком-бойницей, и вот я в приёмной. Тут застеленный клеенкой стол, на котором стоит одинокий красный телефон. Встречает меня худенькая темноволосая невысокая женщина в белом халате, лет за пятьдесят.
«Фельдшерица», — догадываюсь я.
— Фамилия? — спрашивает она, выслушав мою просьбу.
— Вагенов Николай, — отвечаю я.
— Штыба, Анатолий! — слышу я чей-то голос.
Оглянувшись, вижу подполковника милиции, нашего куратора в обществе «Динамо», забыл имя-отчество, а фамилию забыть невозможно — Иванов его фамилия.
— Добрый день, «тащ полковник» — повышаю того в звании. — А вы тут, какими судьбами?
— Есть такой, уже можно забрать, но денег у него нет, — поднимает глаза от списков фельдшерица.
Глава 8
Глава 8
— Деньги я внесу, — обрадовался я.
— Я, Толя, тут проездом, моя зона ответственности. Ну-ка дай, — он по-хозяйски схватил документы, которые фельдшер приготовила в обмен на деньги. — А ничего что у него орден, и немаленький, и инвалид он второй группы? Вы зачем его вообще забрали? Домой отвезти не могли? Кто старший?
— Не могу знать, — отвечал, потея, толстенький капитан. — Только утром на сутки заступил.
— Сам попросился, — раздался вдруг голос растрепанного Вагенова, которого привели к нам.
— А чего пуговицы оторваны? Били? — опять хмурился подпол.
— Это тут так раздевают, — криво улыбнулся наш тихоня. — Я с ресторана шёл пешком, чувствую, рубит в сон, а тут «трезвяк», вот я и попросил поспать.
— Коля, а мозгов не хватило понять, что нам доложат в школу? — удивляюсь я его простоте.
— Сейчас хватило, тогда нет. День рожденья отмечал, выпимши был.
Наш куратор по спорту немного ещё побушевал, и нам отдали Вагенова без денег, я так понял, что и ночёвки в «трезвяке» не было теперь официально. Зачем я вступился, не пойму.