Нуб детектед
Шрифт:
Отзываясь на сигнал брелока, автомобиль ободряюще подмигнул габаритными огоньками в раскосых глазах фар под веками снежных шапок.
«Привет! Как ты, железный друг?»
«Нормально! Прокатимся?»
«Конечно».
Он сделал еще один неуверенный шаг к своему прошлому.
Когда чувства обострены до степени оголенных проводов и рецепторы восприятия работают на максимуме возможностей, любое, даже незначительное изменение в окружающей обстановке разрывает сознание яркой вспышкой. Уши различили скрип снега под осторожными шагами, обоняние — резкий запах страха, даже без теплолокации он почувствовал чье-то присутствие за спиной. Поэтому, уже поворачиваясь, Кезон был готов к следующему действию. Пээм и так не самое точное на свете оружие. Особенно если рукоять сжимает неопытная, неуверенная рука. И тем более
— Вижу, что Стратор не предупредил тебя, что посылает на верную смерть, — констатировал Кезон, продолжая разглядывать наемника. Он видел искаженное страхом, еще не знавшее бритвы лицо, побелевшие скулы, выкаченные глаза, сведенные гримасой губы. Похоже, паренек от ужаса не мог раскрыть рот. Пересохший язык намертво прилип к нёбу.
— Если не можешь говорить — кивай! — приказал Кезон.
Тот сглотнул и торопливо качнул головой.
— Ты тут один?
Подтверждение.
— На меня объявлена охота?
Подтверждение.
— Награда хоть приличная?
Виноватый заискивающий взгляд. Робкий кивок.
— Но ты ведь меня даже не знаешь! Я плохого тебе ничего не делал, верно?
Подтверждение. Осознание. Испуг. Предчувствие наказания. Паника. Умоляющий взгляд.
— Э-э-эх. Уши бы тебе надрать.
Облегчение. Признательность. Подобострастная улыбка. Желание угодить.
— Сгинь с глаз долой! Живо!
Кезон печально посмотрел на зияющее триплексовой сеткой трещин заднее стекло своей машины. С пулевым отверстием посередине этой паутины. Последнюю ниточку оборвала безжалостная рука судьбы. Его только что лишили прошлого. Когда мы теряем все или почти все, друзей и близких нам начинают заменять хорошо знакомые вещи, на которые мы подчас неосознанно переносим свою привязанность. Теперь у него забрали последнего неодушевленного друга.
Кезон уселся обратно в такси. Водитель, видевший все, остекленевшими глазами уставился в лобовое стекло. Похоже, рассудок, подавший сигнал смываться немедленно, вступил в конфликт с телом, отказавшимся повиноваться, и слегка сбился с программы. Господа Гриндер и Бендлер, как вам такой вариант вашего эн-эл-пэ? И не снилось, наверное? Кезон вывел водителя из транса:
— Едем на проспект Толбухина, тридцать три. — Он назвал первый пришедший в голову адрес. — На меня не смотри, — добавил Кезон и тут же пожалел о сказанном.
Смысл? По пробитой пулями машине выйдут на ее владельца. Вскроют пустующую квартиру. Доберутся до второго жилья. Ничего серьезного со стороны закона ему не грозит, но следственные мероприятия поднимут зверя, затаившегося в норе. И выведут затравленного хищника под пули безжалостных стрелков. Нужно было срочно менять крышу над головой и глубже зарываться в ил. Хорошо, что успел позвонить матери с купленного на рынке сотового с неизвестно чьей, но работающей сим-картой. Он предупредил, что уезжает надолго, попросил не волноваться и не реагировать на любые расспросы о нем. Мама, конечно, встревожилась, но это лучше, чем внезапный звонок из милиции, который, несомненно, последует. Хотя они уже несколько лет как потеряли ту духовную близость, которая существовала раньше. С тех пор как она снова вышла замуж. Отец же пропал давным-давно в бескрайних ставропольских степях, встретив в служебной командировке любовь всей своей жизни — удалую красавицу-казачку — и забыв в связи с этим радостным событием все на свете, включая оставленную в Иваново семью.
Кезон покрутил головой. Нужно было срочно прекратить куксить и взять себя в руки. Сосредоточиться. Не допускать ошибок. Отныне каждый шаг его будет просчитан.
Из горла Кезона неожиданно вырвался судорожный всхлип. Такой же, как у испуганного парнишки
ГЛАВА 12
Андрей Винокуров. Дороги, которые мы выбираем
Наверное, с интернатуры я столько не зубрил. Денарии и сестерции, сатиры и фавны, реморы и русалки, велиты и секуторы — черт ногу сломит в этих дебрях информации. Хорошо, что ночью долго не мог заснуть после такого насыщенного денька — как раз нашлось чем заняться. Утром привычно встал за десять минут до будильника. Башка слегка потрескивала от недосыпания. Я вызвал такси. Все, что мне было необходимо для парентерального питания тел моих дорогих женщин, следовало купить в обычной аптеке. Не нужно использовать каналы нашего медицинского центра. Зачем привлекать излишнее внимание? Я и так вызвал озабоченность у партнеров своим неожиданным отпуском. За три предыдущих года моя деловая репутация стала являться настольным пособием того, как можно превратиться из нормального человека в трудоголика. Иначе говоря — моя любовь к работе плавно трансформировалась в фанатизм. Положительно, если бы не свершившееся — мне срочно стоило бы внести в свою жизнь какое-то разнообразие. Например, завести любовницу. К сожалению, на середине четвертого десятка лет подобные «прыжки в ширину» воспринимаются мозгом как лишняя проблема и затрата сил и средств. Но — «шит хэппенс», фигня случается. Теперь я с нежданно заслуженным рогатым шлемом обманутого мужа шел в крестовый поход против самого могущественного человека Мидгарда, одним движением своей воли подчинившего себе половину локации. К счастью, сознание услужливо отодвинуло в сторону тяжелые мысли. Делай что должен — и будь что будет. Нуб обнаружен и правильно задействован. Ату его, ату! Я вернул мышление в правильное русло. Назогастральный зонд, подкладные судна, камфарный спирт для профилактики пролежней, сернокислая магнезия, чтобы иметь возможность сделать гипертоническую клизму, резиновый катетер. И еще несколько мелких деталей. Солидный список, но через пару часов перемещения между аптеками в разных районах я обрел искомое. Пыхтя как боров, затащил все это вместе с запасом продуктов в квартиру, разложил добычу по полкам и вскоре услышал рингтон телефона.
— Я минут через десять подвалю. Спускайся потихоньку.
— Э-э-э, Жень, а что случилось?
— Память отшибло? Поехали, прокатимся, с твоим благодетелем на «аудюхе» знакомство сведем.
— Блин. Сори. Спускаюсь.
Женька за рулем олицетворял сосредоточенность, как будто и не было вчерашнего вечера.
— Ну, как сам? — Он хлопнул меня по плечу и вдруг улыбнулся своей яркой мальчишеской улыбкой.
— В норме. А ты?
— Тоже. Хотя непривычно просыпаться с ясной головой после такой вечерухи…
— Н-да… Спириус отдал пятнадцать сестерциев за твои подвиги. Почти в полтора раза больше, чем за наши доспехи.
— Блин… А телка была просто огонь, отвечаю! По честняге — оно того стоило! Хотя стоп, хорош на меня гнать, ничего же не было! Мы же даже пообниматься толком не успели, как вы нагрянули. Барышня сквозанула куда-то, а я остался стоять покерным дятлом.
— Жаль, что я, а не ты отбирал дубец у ее папаши, когда он вас застукал в подсобке.
— Ха. А мне показалось, что старый тетерев вовсе и не против такого расклада. По крайней мере, приглашал он нас вполне радушно… да и девочка выглядывала из-за занавески очень многообещающе!
— Ну да, конечно, как деньги от Спириуса получил, он и вправду повеселел. Но поначалу, когда увидел свою дочку с юбками выше головы, норов показал тот еще.
— Вот ведь Гарпагон прошаренный! Пили, ели — веселились, посчитали — прослезились! Друган, все как всегда. Утратив достоинство, я обычно делаю вид, что оно не мое. Спириусу, конечно, придется заслать в оркестр, раз такое дело приключилось…
Слово за слово подкатили к «Алмазу». Я пальцем показал Махору на своего вчерашнего обидчика, узнав его по тачке. Рядом с «ауди», внушительно поблескивая полированными глянцевыми боками, стоял красный «хомяк».