Нуб из другого Мира
Шрифт:
— Мы, — шумно выдохнул он, завороженно уставившись на улицу. С одной стороны он не мог поверить происходящему, а с другой, Мелитан душой чувствовал течение магии в воздухе. В Дремлющем Мире, где мана была не более, чем цифрой, отдаленно напоминающей настоящую силу, здесь потоки энергии текли понастоящему, моментально насыщая все его тело темной силой. Расслабляясь, он чувствовал, как ветерок вызывает мурашки по всему обнаженному телу, перебирает длинные спутанные ото сна черные волосы. Это было приятно, чарующе.
— Именно, Милорд. Но я сам немногое могу понять все тонкости. К тому же, — слуга поднялся и отступил к шкафу, раскрывая створки и извлекая одежду. — К тому же, здесь
— Союзники?
— Отнюдь, Милорд. Они имеют ту же цель, что и вы, но доверия не вызывают.
— Понимаю, — приняв одежду из руг Норса, маг довольно быстро облачился в черную одежду. Она могла бы выглядеть мрачной, если бы не серебристая вышивка, которой было украшено одеяние, очень похожее на привычную мантию, пусть и закрытую. В ней Мелитан чувствовал себя в разы свободнее, нежели при ношении кожаных доспехов, но возникало чувство незащищенности, от которого он успел отвыкнуть за то время, что провел в компании новых соратников и уже полюбившейся многоножки. Зато, ему пришлись по вкусу движения гребнем, которые хоть немного привели в порядок длинные черные волосы. Это полностью успокоило колдуна, утомленного множеством нелегких испытаний.
— Удобно? — удостоверился Норс, расправляя складки на чужом одеянии. Затем он выставил перед магом обувь, напоминающую очень мягкие тряпичные сапожки из черного бархата. На них не было никаких завязок или застежек, но, стоило лишь Мелитану просунуть носок в один сапог, как ткань обхватила ногу, идеально подстраиваясь под размер.
— Более чем, — выдохнул маг, прислушиваясь к знакомым чувствам. Если брать общее субъективное время, то можно с уверенностью сказать, что последние месяцы он ужасно скучал по подобному комфорту. Мягкая, приятная телу одежда, ощущение собственного могущества, течение энергии в теле. — Полагаю, мы можем идти?
— Конечно, я провожу вас.
В то время, как сама комната ничего особенного собой не представляла, больше походя на типичную замковую спальню, коридор, в который они вышли, выглядел мрачным и холодным. Пол был выложен ровной каменной плиткой, подогнанной камень к камню. По бокам коридора, широкого на столько, что в нем без труда разминулись бы две телеги, возвышались кирпичные стены, частично скрытые от взора картинами. Если то, что Мелитан видел, можно было считать настоящим художеством. Это были изображения, пропитанные тонкой материей жизни и смерти. Несложно было догадаться, что каждый из холстов впитал в себя не одну жизнь. Колдун никогда бы не удивился этому, но восхищение перед мастерством ощущал. Связывать жизненную силу с мертвой материей могли немногие. Даже те творцы, что тратили собственную душу на каждую работу, не могли похвастаться таким мастерством. Оно могло зародиться лишь в лоне Тьмы, а исполниться лишь очень злой фантазией.
Картина, напротив которой стоял Мелитан, изображала поваленное в лесу дерево, на котором вытянулась обнаженная девушка. Ее бедра были лишь слегка прикрыты драпированной тканью, а лицо было напряжено, словно в возбуждении. Сперва ее изнеможение могло показаться очень томным, но немного внимания, и становилось видно массивные гвозди, вбитые в ладони женщины, а на ее коже проступал кровавый пот. Если это и могло вызвать в ком-то влечение, то лишь если зритель был садистом. Иных же вряд ли могла привлечь столь жуткая сцена, дополняемая множеством деталей: птицами ожидающими на ветвях деревьев, волки, медленно выходящие из чащи. Приблизившись к картине еще на шаг, Мелитан смог разглядеть морды животных, выглядывающих из тьмы леса. Искусность изображения восхищала и поражала, даже если закрыть глаза на содержание. Не удержавшись, маг провел пальцами по холсту. Пусть он и сознавал, что касается холста, чувство было словно от прикосновения к теплой и живой коже.
— Женщина на картине, — сказал он, не отрываясь от созерцания предмета. — Она же внутри? Картина сделана из ее тела и души?
— Я не очень хорошо разбираюсь в данной теме, но судя по всему, так и есть. Душа, прикована к собственным останкам, а сами останки послужили материалом. Даже без углубления в вопрос, могу сказать, что написано все поверх кожи. Лорд Мелитан, вам понравилась эта картина?
— В ней, несомненно, что-то есть. Не скажу, что мне по вкусу именно эта работа, но что-то похожее я бы взял себе.
— Об этом вы сможете поговорить лично с мастером. Думаю, что вам, Милорд, не откажет в скидке ни один мастер, — важно кивнув, Норс отступил в сторону и склонившись, вытянул руку в сторону. — Однако, я вновь вынужден смиренно просить вас…
— Я понял, не нужно. Уже иду, — смиренно выдохнул Мелитан и, откинув за спину прядь черных волос. Отступая от картины, он слышал судорожный вздох чужой души, но реагировать не стал. Он не мог помочь чужим страданиям, да и не горел каким-то особенным желанием спасать души незнакомцев. Особенно после того, как отправил такую же несчастную душу в Бездну.
Проходя мимо прочих картин, Мелитан уже не заострял на них столь пристального внимания. Конечно, взгляд цеплялся за и более привлекательные изображения, освещаемые светом канделябров, но маг уже не останавливался. Не хотелось дразнить себя, да и заставлять ждать тех, кто его столь причудливо пригласил, очень уж не хотелось. Именно с таким настроением они с камердинером дошли до лестницы, выпустившей их в большой зал, который, судя по потолкам, занимал сразу несколько этажей. Находясь внизу, было вовсе невозможно увидеть потолок. Зато, можно было видеть винтовой балкон, спиралью тянущийся вдоль стен. К счастью, им не пришлось стаптывать ноги в многокилометровом восхождении к верхним этажам. Вместо этого они направились к массивной черной двери, расположенной у отдаленной стены.
Как и положено по этикету, камердинер приблизился к двери первым и одним уверенным движением толкнул массивные створки, отделявшие большую проходную комнату от столовой, не менее роскошной чем любая другая комната мрачного безымянного дворца. Вот только атмосфера в новой комнате совсем не походила на мрачную. В первый же момент Мелитан встретился глазами с женщиной, сидящей напротив входа. Она имела довольно спокойный вид, но крайне заинтересованный взгляд, направленный на гостя. Из-за стола было сложно полностью рассмотреть ее, но даже краткого осмотра хватило бы, чтобы заметить ее пугающую даже Мелитана ауру.
Это была поистине устрашающая, но не лишенная красоты женщина переливающими на свету черными волосами, которые были собраны в два хвостика, торчащих в стороны. Ее бледное лицо выглядело веселым, но полное отсутствие макияжа превращало его в подобие фарфоровой маски, но глаза, пропитанные чернотой, делали ее гораздо более живой. Как минимум потому что на столько очевидная опасность может исходить только от живого, мыслящего существа. Однако в них читалась и пустота, непреодолимо глубокая и бесконечно привлекательная. Мелитан и сам носил на своей душе такие метки, именуемые червоточинами Бездны, но душа девушки перед ним сама была соткана из Тьмы. Без преувеличения можно было сказать, что он стал свидетелем первого в истории воплощения персостихии. Перед ним за накрытым столом восседала его покровительница, Воплощение Бездны.