Нукер Тамерлана
Шрифт:
Сук был, пожалуй, самым неказистым из подначальных Дмитрию рубак. Низкорослый, гораздо ниже своих товарищей, с необычно длинным торсом, короткими ногами и широкой, бочкообразной грудью. Тихий, молчаливый, всегда погруженный в одному ему известные потаенные думы человечек с куцей, пегой бороденкой, редкие волосики которой торчали клинышком под подбородком. Дрался он всегда молча, не подбадривая себя воинственным криком, по-волчьи ощерившись; но – весьма умело. Особенно хорошо орудовал булавой на длинной рукояти.
И
Кости у солдат почитались игрой номер один. Играли в любую минуту, где придется и как придется. Играли с запалом, иной раз ставя на кон собственную жизнь и свободу. Сук был как раз из тех, кто способен спустить все до нитки и продолжать игру под залог собственной шкуры. Удержу не знал никакого. Когда бывал в выигрыше, ходил довольный, выпятив грудь, а проигравшись в пух и прах, мрачнел и зло щерился.
В день злополучного проигрыша он увидел, что Сук сидит у костра и смотрит в пламя остекленевшим взглядом; не человек уже, а тень. Дмитрий даже не стал спрашивать, что произошло, – знал, сколь пристрастен к игре и азартен Сук. Просто велел ему идти за собой в палатку, а там достал из мешка горсть серебра и золота.
– Этого хватит?
Сук долго озирал протянутые ему побрякушки, словно не понимая, о чем его спрашивают, а затем поднял на Дмитрия глаза – светло-карие, с желтыми искорками вокруг зрачка.
– Хватит? – повторил Дмитрий.
Сук молчал. Дмитрий добавил еще пригоршню.
– Хватит? – снова спросил он.
На этот раз Сук качнул головой: нет, не хватит.
– Ладно, – сказал Дмитрий, подумав про себя: “Да, брат, в этот раз ты что-то перехватил…”
Секунду поразмыслив, он извлек из мешка золотой кубок – подарок Халиль-Султана – и ссыпал туда украшения.
– А теперь?
Не веря собственным глазам, Сук переводил взгляд с Дмитрия на кубок и обратно: подарок юного царевича он видел, как и все в десятке. Вместе обмывали.
– Бери и заплати, – сказал Дмитрий. – Не отыгрывайся – снова проиграешь. Просто заплати.
Сук громко скрипнул зубами и тихо сказал:
– Нет.
– Бери, – велел Дмитрий. – Дурак будешь, если не возьмешь, – и всунул кубок в пальцы солдата. – Иди.
И отвернулся. Легкий шорох дал понять, что Сук выскользнул из палатки.
Долгое время после этого случая Сук не поднимал на Дмитрия глаз и даже сторонился ун-баши. Но тот заметил, что в бою солдат теперь старался держаться рядом, и не в поисках прикрытия – наоборот, прикрывая.
Шли дни. Дмитрий уже привык, что Сук всегда поблизости. А в один прекрасный вечер, войдя в палатку, увидел лежащий прямо посередине земляного пола грубо завязанный узелок и нашел в нем свой золотой кубок. На следующее утро Сук встретил его с поднятой головой.
– Отыграл? – поинтересовался Дмитрий.
– Нет, ун-баши, – ответил Сук и жестко улыбнулся.
Дмитрий понял. Где и как Сук расправился с обидчиком, он выяснять не стал. Он, правда, опасался, что убийство не сойдет солдату с рук, но Сук, видимо, обтяпал дельце так, что и комар носу не подточит.
Так у Арслана появился соперник. Вернув долг, Сук, видимо, решил, что этого недостаточно. Что творилось в его башке, Дмитрий мог только догадываться; но следующей ночью, выбираясь по нужде, он чуть не полетел кувырком через Сука, который улегся на земле поперек входа.
– Ты что тут делаешь?
Солдат глухо пробурчал в ответ что-то про долг.
– Ты вернул.
– Не-е… – Сук пренебрежительно сплюнул и вдруг окрысился: – Гонишь, ун-баши?
– Нет, – спокойно возразил Дмитрий. – Не гоню.
Сук успокоился так же неожиданно, как и озлился.
– Не гони, не надо, – сказал он хрипло. – Сук знает, что ему делать. Тебе недолго ун-баши быть. Скоро юз-баши будешь, а потом мин-баши. Я не стану, а ты станешь. А я при тебе буду, верный, как собака. Не гони.
Озадаченный, Дмитрий полез пятерней в затылок: отзыв о себе из уст подчиненного ему приходилось выслушивать впервые. В искренности слов он не усомнился ни на йоту; чутье подсказывало: солдат не притворяется, а верит в это. Но какой логикой руководствовался Сук, предрекая ему быструю карьеру? Получить звание тысячника – означает войти в близкое Тамерланово окружение.
Дмитрий ухватил Сука за плечо и повернул к себе.
– Почему ты думаешь, что я стану мин-баши? – спросил он. – Я чужак.
– Чужак, – буркнул Сук, высвобождая плечо. – Но ты умен. Умнее всех, кого я знал. Мансур, что был ун-баши, перед тобой что мальчишка. Сотник Желаддин, и тот… – Сук снова пренебрежительно сплюнул. – Ты видишь то, что другие не видят. Я не вижу, никто не видит… Скажешь что о человеке, то – правда… Ты станешь мин-баши. Сам это знаешь. Знаешь ведь?
– Знаю, – спокойно согласился Дмитрий. Сук довольно ухмыльнулся.
– А я при тебе буду. Любому горло перегрызу, слышишь, ун-баши?
– Слышу.
– Я к тебе присматривался, – доверительно сообщил Сук. – Сначала думал, ты или дурак или хитрец, а потом понял: ты ни тот и ни другой.
– А кто же? – поинтересовался Дмитрий. Сук задумался.
– В тебе дух есть, – сказал после долгой заминки и умолк.
О каком духе говорил Сук, оставалось только догадываться. Вернувшись в палатку, Дмитрий улегся, но сон не шел. Поворочавшись с боку на бок, он сел и стал легонько постукивать кулаком по колену.
– Мин-баши, – шептал он по-русски. – Нет, Сук, бери выше. Не тысячником, а… шут его знает кем, но стану. Язык… Зараза! Язык надо лучше знать – не о цене за барана говорить ведь буду. О времени… Ты же, Сук, баранья твоя головушка, наверняка даже слова такого не ведаешь – время…