Нукер Тамерлана
Шрифт:
– Ты его знаешь? – спросил Дмитрий, оборачиваясь к торговцу.
– Знаю, – пожал плечами Джафар. – Он в Кабуле пристал к войску. Его еще кличут Як Безумец.
– В Кабуле… – пробормотал Дмитрий. Это когда же? Надо же – “ювелир”, да еще “безумец”… Прямо Сумасшедший Шляпник какой-то… Только Мартовского Зайца и не хватает…
– Чего он от тебя хотел? – осторожно поинтересовался Джафар.
Единственный здоровый глаз торговца светился нескрываемым любопытством. Дмитрий совершенно не собирался удовлетворять его.
– Не важно, – сказал он и спросил: – Где она?
Огорченный таким невниманием,
– За водой пошли.
“Пошли” – значит, Зоррах с Фатимой. Дмитрий не стал дожидаться возвращения девочки и ушел, оставив заинтригованного торговца несолоно хлебавши.
А на следующее утро обнаружил джавляка сидящим на корточках у войлочной стены его кибитки. Дервиш восседал неподвижно, словно каменный истукан, с прежней непроницаемой физией, только ноздри трепетали, отзываясь на соблазнительные запахи варящейся в котле баранины. Дмитрий вышел из палатки и поежился от утренней свежести – солнце только взошло и было еще прохладно. Он не сразу заметил дервиша, сидящего в стороне, а тот ничем не выдавал своего присутствия.
Арслан возился возле готовящегося на огне завтрака, остальные тоже только проснулись, зевали и потягивались. Никто не торопился: привал обещал затянуться дня на три. Дмитрий заметил косые взгляды, которые Арслан бросал ему за спину, удивленно повернулся и тут-то увидел джавляка. Удивившись еще раз, он подошел к дервишу. Тот даже головы не повернул, так и сидел, вперивши взгляд в пространство.
– Теперь пришел я, – неожиданно произнес он, предупреждая вопрос.
Глядя на гладкий череп дервиша, Дмитрий почувствовал, что начинает понемногу стервенеть. “Бритая загадка” в драном и грязном рубище задевала его за живое.
– Чего ты хочешь?
– Еды, – кратко ответил дервиш столь невозмутимо и с такой обескураживающею интонацией, что Дмитрий не выдержал и рассмеялся.
Однако когда десяток расселся в кружок у снятого с огня котла, дервиш не присоединился к ним, а продолжал сидеть на прежнем месте.
– Эй, Як, иди к нам, – позвал его Дмитрий.
Дервиш молча взглянул, но не пошевелился. Дмитрий велел Арслану наполнить глубокую миску кусками мяса, положить сверху хлеба и отнести гостю. Арслан вернулся обратно и недоуменно пожал плечами:
– Хочет, чтобы ты сам принес.
Дмитрий хмыкнул, взял миску и отправился к джавляку сам. Присев, протянул:
– Держи.
Дервиш посмотрел на хлеб, возлежащий на горке дымящегося, горячего мяса, перевел глаза на Дмитрия:
– Разгадай загадку: волк похож на собаку, но он не собака; собака похожа на волка, но она – не волк. Зачем ты поишь меня вином и кормишь мясом?
Дмитрий усмехнулся, припомнив слова Джафара: Як Безумец.
– Не торопись с ответом, – сказал дервиш, принимая миску с едой. – Ты не глуп, ты должен понять.
Дмитрий нахмурился. Дервиш явно намекал, но вот на что? Да и не походил джавляк на тронутого. Он насмешливо поглядывал на Дмитрия спокойными и умными глазами.
– Возьмешь у меня кости и дашь ответ, – произнес дервиш, сунул в рот кусок мяса и принялся жевать все с той же каменной мордой.
Дмитрий смотрел на его мерно двигающуюся нижнюю челюсть. Баранину Арслан вытащил прямо из котла, горячее мясо нагрело глиняную миску так, что она ощутимо жгла ладони; жар просачивался даже сквозь мозоли, натруженные рукоятью бастарда. С таким же успехом джавляк мог взять из костра и сунуть в рот чуть остывший уголек или выпить залпом стакан кипятку. Но дервиш с безучастным видом жевал обжигающе горячее мясо и даже не морщился.
– Тебе не горячо?
Джавляк покачал на весу костью, которую обгрызал, и промолчал.
Дмитрию ничего не оставалось, как вернуться к остальным.
“Похож на волка и собаку, но не волк и не собака… – думал он, жуя свою порцию и откусывая мелкими кусочками, чтобы не обжечься. – Что он этим хочет сказать, факир несчастный?”
Покончив с едой, Дмитрий вытащил из-за пояса кусок ткани и вытер с пальцев жир; другие просто вытирали руки об одежду, но он брезговал. На каждой длительной стоянке поблизости обязательно находилась речушка или озерцо, и он от души плескался, устраивая себе холодную баню. Подчиненные к подобным омовениям относились более чем прохладно, но Дмитрий давно притерпелся к здешним запахам: пота людей и животных, прогорклого бараньего жира, кислого молока и конского навоза и еще многого другого, что отнюдь не озонировало атмосферу. Складные бани, что вез обоз, не были предназначены для простых солдат – ими наслаждались Тамерлан и его пышное, многолюдное сопровождение.
Дервиш опустошил миску и поставил на землю, явно дожидаясь, когда Дмитрий подойдет забрать ее. Уходить он, похоже, не торопился.
Это странное появление у храма и не менее странное поведение потом… Дмитрия так и подмывало подойти к джавляку, взять за шиворот драной хламиды и хорошенько тряхнуть, чтоб зубами стукнул и язык прикусил, а потом спросить, что за фарс разыгрывает перед ним данный экземпляр лысого блошиного питомника? Он сознавал всю бессмысленность подобной экзекуции, но очень уж хотелось узнать, что все-таки кроется за поведением бродячего аскета со съехавшими набекрень мозгами. Хотя непохоже, что дервиш сумасшедший… Как же он разузнал о скульптуре из храма и точно угадал место, где Дмитрий собирался зарыть ее? Чего он хочет? “Ладно, – подумал Дмитрий, – бритый явно появился неспроста. Пойду пока у него на поводу, авось что-нибудь да разъяснится”.
Тем временем джавляк ковырял землю острым концом бараньей косточки, словно ребенок, который собирается лепить куличи.
– Разгадал? – поинтересовался он у подошедшего Дмитрия.
– Нет, – сказал Дмитрий.
Дервиш невозмутимо вытер измазанную землей кость о полу рубища.
– Пусть, – сказал он и добавил: – Сядь и смотри.
Дмитрий призвал себя к терпению:
– Смотрю.
Джавляк ладонью примял и разгладил комья земли и прочертил костью короткую вертикальную линию.
– Это буква “алиф”, – объяснил он. – Повтори: “алиф”.
Дмитрию уже надоело удивляться.
– Грамоте меня учить собрался, что ли? Кто ты, черт тебя дери?
Ни слова не говоря, джавляк поднялся и зашагал прочь. Тут Дмитрий растерялся по-настоящему: мало ему загадок, так еще одна прибавилась: похоже, дервиш и впрямь намеревался взяться за его обучение грамоте и письму арабской вязью. Но с чего вдруг дервишу взбрело податься к нему в учителя? Как это связано с тем, что произошло подле разрушенного храма? Сейчас дервиш уйдет, а завеса таинственности останется.