Нулевой километр
Шрифт:
Бред какой, чего, вообще, я переживаю за ее душу? Будем честными, в аду, где ей наверняка уготовано место, я подбрасывал бы углей в костер, чтобы ее сковородка хорошенько прогрелась…
– Это койот?
– Волк, – разворачиваюсь, позволяя девчонке разглядеть рисунок на моем плече, и уже отыскиваю глазами в куче барахла свою футболку. Все-таки одеться не помешает. Ни к чему портить жизнь этому Димке, который со своими прыщами и легким пушком над верхней губой наверняка проигрывает мне по всем фронтам.
Глава 10
Юля
Прощаясь
– Я скучаю, Юль, – тоскливо вздыхает Соколова, подруга детства, с которой мы покорили не одно дерево. Забирались на самый верх, без зазрения совести ломая ветки под своими ногами, и до отвала объедались черемухой, заливисто хохоча, когда терпкая ягода окрашивала языки в синий цвет. Она знает меня как никто и никогда не пытается судить: жалеет, любит – неважно, чтобы я не совершила, осуждения в ее взгляде мне видать.
– Я знаю, – горько, но изменить хоть что-то я не в силах. – Но ты всегда можешь приехать. С деньгами я помогу.
Их у меня теперь предостаточно. Конечно, меньше, чем у Светы, но отказываться от своей идеи стать Тихомировой я не планирую. Роюсь в шкафу, зажав плечом мобильный, и всерьез ломаю голову, какое из платьев выбрать: белое – цвет невинности и чистоты, или черное, что куда больше отражает мою сущность.
– Не могу. У меня ведь свадьба на носу. Две недели осталось, а дел невпроворот. До сих пор не решила, как столовую украшать.
Только зачем? Разве цветы или воздушные шарики смогут скрыть убогость местной забегаловки, избавить помещение от запаха тушеной капусты и рыбных котлет? Как не старайся, обертка ситуации не исправит, только невесте об этом лучше не говорить – она в кредит влезла, чтобы накормить сорок голов не самым вкусным тортом.
– И место для тебя я до сих пор берегу. Так что, если вы с Русланом надумаете…
– Шутишь? Потом разговоров не оберешься, – да и есть оливье в компании простых работяг мой банкир вряд ли решится. Даю голову на отсечение, что он ничего не смыслит в соленой селедке, для красоты приправленной свежей петрушкой, и уж точно не получит удовольствие от жирных отбивных. Не дай бог, отдаст концы от ударной порции холестерина, так и не доведя меня до стойки регистрации.
– Да кому какое дело? Любовь она ведь о возрасте не спрашивает! Артем на два года младше меня, и что? Разве мы с ним не счастливы?
Господи, она не меняется. Все так же верит в настоящие чувства и до сих пор грезит, что в один прекрасный момент я, наконец, пойму, что вовсе не деньги заставили меня оказаться рядом с Тихомировым. Запоздалое прозрение, которое, по ее словам, неминуемо.
– Ты беременна, Соколова. Так что шансов найти себе подружку помоложе ты своему жениху не оставила. А меня и так недолюбливают, зачем подкидывать лишнюю тему для сплетен?
– Это ведь важно для меня, Юлька… Один раз и на всю жизнь.
– Поверь, все мы поначалу так думаем. Моя мама тому самое яркое подтверждение. Пять браков за спиной, и каждый
– Вот и с ней заодно увидишься. Выглядит она все хуже. Постарела лет на десять. Конечно, с такой-то семейной жизнью!
Видите, я не врала – чувства я отключила, поэтому сердце не пропускает удар, и если меня что и гложет, так простое женское любопытство. Совру, если скажу, что не испытаю радости, узнав, что ее жертвы себя не оправдали – дочери рядом нет, а на любовном фронте никак не вяжется. Надеюсь, хотя бы сейчас Лида осознала, что я не виновата в ее неспособности создать хоть что-то, отдаленно напоминающее семью.
– Не спросишь, как они? – как всегда интересуется с придыханием, невольно понижая голос, и молчит, замерев в ожидании вердикта.
А надо ли? Какое мне до них дело? Только дурак станет переживать о тех, кто когда-то всадил ему нож в спину.
– Нет, – все же решаю, что белый подойдет больше и включаю громкую связь, торопливо избавляясь от пижамы.
– Бьет он ее, Юль. Места живого на лице не осталось. Мама моя говорит, не ровен час, когда он ее на тот свет отправит…
– И пускай, – вздрагиваю от порыва ветра, что пробивается в окно, и с шумом его захлопываю. – Сама виновата, кто ее просил с ним связываться? Еще и ребенка рожать?
– А мальчик у них чудесный. Светленький такой, и глаза голубые…
– Да хоть серо-буро-малиновые. Я же сказала, мне неинтересно.
– А вот тетя Лида о тебе спрашивает. На днях столкнулась с ней во дворе, так она минут десять меня не отпускала.
– Да что ты? Как мило! Мне прямо сейчас прыгать на поезд и мчаться на всех парах воссоединяться с семьей? – бросаю ехидно, не с первого раза справляясь с молнией. Комната успела остыть, аж мурашки по коже бегут.
– А почему бы и нет? Неужели не хочется увидеть братьев?
– Рыжего, например? Конечно, всегда мечтала вновь столкнуться с этим толстяком. Пожалуй, привезу ему пончиков из лучшей кондитерской…
– А он и не толстяк вовсе. В футбол играет, вытянулся… А Артурчик какой красавец! Чувствую, не одно женское сердце разобьет этот мальчишка, когда вырастет.
Еще бы. Его отец это делал виртуозно – просто исчез, вечером не вернувшись с работы, а от палатки с его овощами осталась лишь зловонная куча гнилых помидоров, что хозяин не удосужился убрать, впопыхах отчаливая на родину. Что-то не поделил с коллегами и бросил мать разбираться с долгами. Небольшими, но когда ты на пятом месяце и дома тебя ждут три ребенка, даже маленькая сумма кажется неподъемной.
– А Леночка ваша год на одни пятерки закончила.
– Третий класс, – усмехаюсь, ведь в начальной школе табелем с отличием никого не удивишь.
Я в ее возрасте тоже блистала – читала быстрее своих одноклассников и злилась, если в домашнем задании допускала хотя бы одну помарку. Поверьте, из меня мог бы выйти толк, не появись на свет Ярик, который своим плачем лишил меня возможности высыпаться перед занятиями.
– Тем более она у нас белоручка, ничего, кроме книг, в руки не берет, – от одного вида грязных подгузников идет красными пятнами и непременно разрождается кашлем, не на шутку пугая окружающих возможностью лицезреть, как ее желудок расстается со скудным завтраком. Уж очень полезная способность организма, когда на тебя то и дело пытаются переложить обязанности взрослых.